Разговор с Лениным В. И

               
               
               

Владимир Ильич, признайтесь честно,
могли бы столичным блистать адвокатом,
червонцы в карманах лежали бы тесно,
а Вы: "эксплуатация пролетариата!".
Кого там жалеть? - Рожали тыщами,
деревня от рабства бежала на фабрику,
в бараки, безграмотная, полунищая...
А Вам бы в "Славянском базаре" - крабиков!
Глядишь к сорока - и животик, и дачка,
прогулки в Париж и минводы  Бадена.
Детям рабочих полезна ячка,
а в выходные - цЕрковка, ладанки.
Вспомнили б братца Сашу Ульянова,
вырос, учился и на тебе...в петлю!
Мрёт без землицы мордва окаянная? -
Пусть себе вымрет, вы - барские дети!
Надо бы как-то поаккуратнее,
без прокламаций и без "Капитала".
А Вы на весь мир:"Пролетарии-братья!"
Разом к шпикам угодили в объятья.
 "Дело", Кресты, пересылки, морозы,
в шушенских избах клопы да бесхлебье.
А в Елисеевский - вИна обозами,
закуски любой - от осётра до лебедя.
А мне отвечает он (эх, молодой ещё!):
 "иудства с обжорством в истории много,
народишко с хлеба на квас, а сокровища
 не сыплются с неба, не посланы богом.
А если и посланы (руды, алмазы
 и прочие) - кто им добытчик и дольщик?
- Верно , народ! А живёт безобразно:
обманут рабочий, крестьянин в испольщине."
-На всё у нас Царский Указ и Госдума -
ему отвечаю. А он: "Проиграли
 япошкам войну - так и было задумано?.
Россия - Колосс, а  Курилы просрали?"
Все так, и Цусима с "Варягом" - не слухи.
Прими инвалидов сторонка родная.
Россия, слезай же с печи, не старуха.
Чти Пасху, но празднуй и Первое Мая!
"Скажите, Владимир, надолго ли это -
одним шевролеты, и виллы, и яхты,
а прочим - из рыбьих отходов котлеты,
тяжелые тачки, бессонные вахты?"
"Сознанье народа темно и не быстро,
и церковь его с винополькой туманят.
Открыли кружки, издаем нашу "Искру",
- от них всё понятней, правдивее станет."
Год пятый -  уроком, но царским умишком
еще не увидены новые беды.
Он горькую глушит, играет с сынишкой,
Вполуха докладам внимает с обеда.
13-й год для статистиков сказка:
всему урожай, и зерно - на валюту
вывозится.Полнится царская касса.
Регаты, балы, соболя для уюта.
А что же Россия - страна бездорожья,
где ватник - одёжка, галоша - обувка?
Она уже зреет для бунта, безбожья.
Она ожидает призывного звука.
А тут еще "здравствуй война с супостатом".
Весь август - гармошка и плач материнский.
Оделись в солдатское горе-ребята.
Им в поле косить бы, но велено выстоять.
Коней - на войну, а солдаткам - на тягло.
Впрягутся втроем-вчетвером и запашут
России поля. Офицеришки нагло
мужей их - на смерть,"за Рассею, мать вашу!"
То вор интендант, то снаряд - не калибра,
не раз уже сдали деревни, окопы.
И зреет в солдате - "Мы мясо и быдло,
Доколе терпеть, и надеяться скока?"
Три года мытарства, и газов, и крови.
Воюет мужик и не жди урожаев,
Семнадцатый - время вернуться к здоровью.
И цепь революций в Россию въезжает:
Царизму конец, "фараонов" - в кутузку,
но что-то не так, нет поддержки у власти.
Правительство новое серо и тускло,
какое уж там ожидание счастья?
"Скажите, Владимир, а были ли деньги,
что канцлер Германии выдал Вам вволю?"
- Ну, были. Не скрою. А Вы бы не взяли?
Ведь не на коттеджи, на новую долю.
Война обескровила нас и германцев,
солдат - без семьи, кормит вшей, сам голодный...
Пора было выкинуть этих засранцев,
что Временным правили, антинародным.