полуночь станков. десятый

поток габаритных огней проникает в тебя,
хватает за грудь цепкими лапами
в ночной неге ласковых стальных котлов,
лавируй меж станков в попытках
не пораниться. из пор вытекает
битум, руки становятся гравием.

в этом жизненном промежутке
я не увижу Дубай или Бали,
в Сохо стриптизерше
подожгли парик, франт
в вельветовых джинсах поник,
это не путь воина,
район гаснет в понике,
на краю мира дотлевает Помпея
и на его углях танцуют примы
Лебединое озеро.
каждый босяк - чемпион своего
позерства. по звериному
Голый Король облизывает людей
языком, заставляет
всматриваться в морщины,
попробуй догнать старость,
что держит за горло
цепкими лапами,
выдержишь схватку
со львами?

свет лампы обжигает люмпена,
изо рта змеями вытекает пена
дней. начались раскопки
царя Соломона - подземного бога,
все покрыты золой и трудно дышать
в пыльных копях,
и вообще - трудно быть Богом,
без своей золотой короны
или пары вставленных зубных коронок.
зарница стонет, девочка ходит по домам
и цитирует Ницше, ее миссия
из обезглавленной столицы
в маленькие почерневшие города,
где запах гниения уже проник
в каждую табачную кухню,
ну уроки труда и в
промышленные районы
кровоточащими от ножевых ран,
беспризорником сорван последний тюльпан,
Сбербанк и ВТБ Банк пуст,
в каждой опустевшей камере
сидит маленький Марсель Пруст
и слушает песни Дорна,
мечтая о соленом, прохладном
море с медузами,
потерянной Атлантиде без мусора
и разбойного промысла.