1812 Знак Бога ч. 47

Итоги европейской жизни и любви,
Искали истину в совместных увереньях,
Благотворить душевные дары,
В открытых миру из Тильзита откровеньях.

О сути , намечаемых забот,
О красоте предпринятых решений,
Готовя задолго всю армию и флот,
Для выполнения намеченных свершений.

Вмешаться , в свыше обозначенные дни,
В назревшие проблемы безучастно,
Поставив крест на дружбе и любви,
Творящих дело беспристрастно.

Измерив выгодой и верою настрой,
Жить и творить любовь по сути,
Не собираясь жить одной войной,
Мир обретая суммой перепутий.

По силам предложив служить ему,
В роль каждого , вступая без оглядки,
Прочувствовав ,скопившуюся тьму,
Игравшую с судьбой народов в прятки.

Измерив долг и радости души страны,
Узнав исток рождения причины,
Творить свои роскошные миры,
Ради величия и благости вершины.

Где сила духа правит вечный бал,
Ликующих в умах на вечном пьедестале,
Забыв о том ,кто их избрал,
Творить Величие Божественной Любви в Аннале.

   Наконец дело дошло до открытой враждебной демонстрации.15 августа 1811 г.
с  обычным торжественным  церемониалом праздновался день  именин Наполеона.
Одним из  актов этого торжества  был, как всегда, парадный  прием в большом
тронном  зале  Тюильрийского  дворца  всех дипломатических  представителей.
Император  сидел на  троне,  когда появились  с низкими  поклонами  послы и
посланники в раззолоченных мундирах, осыпанных орденскими звездами. Русский
посол князь Куракин был в первом их ряду.
Наполеон  сошел с  трона и,  подойдя к  Куракину, завязал  разговор. Старик
Куракин,  екатерининский  вельможа,  обладавший  всеми тайнами  придворного
искусства, не пользовался полным доверием Александра и существовал в Париже
больше для представительства. Настоящими представителями царя в Париже были
скорее  советник посольства  Нессельроде и  полковник Чернышев,  чем старый
князь.  Но  тут,   на  торжественной  аудиенции  дипломатического  корпуса,
конечно,    фигурировал   именно    Куракин.   При    неимоверной   роскоши
наполеоновского двора и всей  придворной и великосветской жизни в тогдашнем
Париже старый екатерининский царедворец старался не ударить лицом в грязь и
не уступать никому во  внешнем блеске своего обихода. Разговор императора с
послом  очень  быстро принял  весьма  напряженный  характер. Наполеон  стал
обвинять  царя в  военных  приготовлениях и  в воинственных  намерениях. Он
объявил,  что  не  верит,  будто  царь  обижен  на  него  за  присоединение
Ольденбурга. Дело  в Польше. «Я не  думаю о восстановлении Польши, интересы
моих  народов  этого не  требуют.  Но если  вы  принудите меня  к войне,  я
воспользуюсь Польшей  как средством  против вас. Я  вам объявляю, что  я не
хочу войны и что  я не буду с вами воевать в этом  году, если вы на меня не
нападете.  Я не  питаю расположения к  войне на  севере, но если  кризис не
минет в  ноябре, то я призову  лишних 120 тысяч человек;  я буду продолжать
это  делать два  или  три года,  и если  я увижу,  что такая  система более
утомительна,  чем война,  я объявлю  вам войну...  и вы потеряете  все ваши
польские провинции.  По-видимому, Россия хочет таких  же поражений, как те,
что  испытали Пруссия и  Австрия. Счастье  ли тому причиной,  или храбрость
моих  войск, или  то, что  я немножко  понимаю толк  в военном  ремесле, но
всегда успех  был на моей стороне, и, я надеюсь, он  и дальше будет на моей
стороне, если  вы меня принудите к  войне». Зная, какие надежды возлагаются
его противниками  на Испанию, Наполеон спешит  уверить Куракина, что у него
со  временем будет в  действующей армии  700 тысяч человек,  «которых будет
достаточно, чтобы  продолжать войну в Испании и чтобы  воевать с вами». И у
России не  будет союзников.  Тут Наполеон откровенно  разоблачает, зачем он
навязал  Александру  после  Тильзита прусский  Белосток,  а  после 1809  г.
австрийский  Тарнополь.  «Вы рассчитываете  на  союзников, но  где они?  Не
Австрия ли,  у которой вы похитили в Галиции 300  тысяч душ? Не Пруссия ли,
которая вспомнит,  как в Тильзите  ее добрый союзник Александр  отнял у нее
Белостокский округ?  Не Швеция  ли, которая вспомнит, что  вы ее наполовину
уничтожили, отобрав  у нее Финляндию?  Все эти обиды не  могут быть забыты,
все  эти  оскорбления  отомстятся,  —  весь континент  будет  против  вас!»
Куракин  около сорока  минут не  мог вставить  ни одного слова.  Послу едва
удалось  промолвить,  что  Александр  остается верным  другом  и  союзником
Наполеона. «Слова!» — возразил Наполеон и снова начал жаловаться на происки
Англии, которая ссорит Россию с Францией.

Е.В. Тарле Нашествие Наполеона на Россию.

Знак Бога стал знамением величия затем,
Послу склониться перед императором в почтенье
И молча выдержать одну из тем ,
Где он характер проявил в беды прочтенье.

Поссорив меж собою загодя народы,
Творя войной их психологию из Тьмы,
И обещая счастье получения неведомой свободы,
Блокадой ,преклонив в страданий дни.

И вот тогда,они заговорят о деле на крови,
Когда для смерти есть источник вдохновенья,
Виной всему ,представив поклонение любви,
Творящей людям их богоявленье.

Антихристом он сразу по России  наречён,
Синодом утверждённою бумагой
И только после мира был указ сей извлечён,
Политикой управив Мира Благо.

Придти на встречу, мир любви перевернуть,
В России заслужив презренье,
И Александр выдержал безгрешный путь,
Сразив врага , величием  прощенья.

Он и сейчас на месте Бога возрождён,
За то , что время дал России и солдатам,
Скрестив за Неманом свой час Величия Знамён
Боговоля в любви родным пенатам.

На вере в истины , призвав любви почин,
Словами Бога , открывая дар и званья,
Он смог весь Род,возвысить до Величия Вершин,
Имеющих святые начинанья.

Так вышло в деле ,правду говорят,
Историки взимая в подписях поклоны,
А у истории Величием Любви Божественной горят,
В сердцах,итоги битвы и за ней переговоры.

Преодолённые народом и судьбой,
Того кто первым вышел в поле брани,
Спасая всех, истоком Духа и Душой,
Остановив врага Святыми Вечности Словами.