Ё-моё или Заметки о жизни ершей. Часть 9

9.

Да много чего они для нас, безголовых, делали и делают, а мы всё, как детки капризные, губы надуваем – и это не так, и то нам не надо. Ну не угодить! Поэтому советская власть и померла так быстро – нанервничалась, напереживалась. А новая власть сказала – хватит, никаких мамок-папок, самим пора своей жизнью управлять, не маленькие. Сами решайте, какие земли засевать, где общественные уборные строить, какие реки перекрывать, сколько сапогов шить и почём водку продавать.

Вот так. Ответственность. Короче, бросили на произвол судьбы. Пришлось даже картошку бывшим колхозникам самим копать. А опыт-то утерян. Десятилетия этим занимались приезжие люди из института ядерной физики – все лысые, в очках, ни одного матерного слова, а колхозники каждый год, если дождя нет, на меже столпятся, поглядывая на ловкую работу, удивлялись, семечки щёлкали, но вступать в разговор боялись, так как каждое предложение они начинали с вводных слов-матерков, причём, все прилагательные давно утеряны в русской деревне и заменены свободными вариациями вводных слов, поэтому взаимопонимания достигнуть было трудно.

С началом демократических преобразований в стране, когда этим лысым физикам и всем, кто химичил в академии наук, юные дарования, приближённые к Кремлю, перекрыли кислород, интеллигенция стала стремительно приближаться к народу. Это называется конвергенцией. Появилась основа для взаимопонимания – общий язык. Лысые физики каждую фразу стали начинать с целого вводного предложения, а после произнесения этого предложения они энергично плевали на носки ботинок собеседника или слушателя. По этой причине их перестали пускать на международные симпозиумы. Российская наука враз стала невыездной. На саммитах и симпозиумах стали крутиться юные дарования, которые называли себя либералами, живущими в одной «семье». Запад по-отечески похлопывал эти юные дарования, догадываясь о неминуемых пуэрперальных проблемах, но когда эти дарования стали перекачивать сотни миллионов долларов на свои западные счета, стало ясно – в России появилась элита. Настоящая! Так как старой коммунистической элите и в голову не приходило открывать личные счета на Западе. А если бы это и пришло в голову, - кто бы взял там эти грязные советские деньги! В период политического противостояния деньги ещё пахли. Слава Богу, - это позади. Запад стал сигнализировать России, что он для неё открыт, в смысле приёма больших денег. Когда все деньги утекли, юные дарования объявили дефолт – экономический и финансовый кризис по всей стране. Президент Ельцин, измученный ненасытной «семьёй», стал по-стариковски публично просить прощение у российского народа за бесконечный бардак во вверенном ему государстве и публично просить «семью» оставить, наконец, его в покое, так как кроме тёплой пижамы и мягких домашних тапочек ему уже ничего не надо. Российский народ – активный участник этого бардака, великодушно простил своего президента и продолжил свои старые делишки.

У меня, автора этого сочинения, постоянно возникает ощущение, что меня отвлекают и уводят от основной идеи, которую я ещё не смог для себя сформулировать. Вот начал я про сигналы Чертенкова, которые он посылал Эмме Хасановне, а оказался чёрт знает где. Это время такое: мы не знаем толком куда идти, чем заниматься, о чём писать – нет генеральной линии.

А когда нет генеральной линии, то чужая душа становится потёмками, потому что она сама по себе формируется, зреет, и путь её к зрелости может быть очень извилистым, необычным и непонятным другой душе, избравшей совсем другую дорогу. Может это и не дорога, а ошибочная тропка в никуда. Вроде, таким образом обеспечивается многообразие духовного мира. Может быть.

Что касается мира материального - здесь определили чёткую генеральную линию. Эта линия прямая, указующая, с большой стрелкой на конце и жирной надписью «деньги». Дана ориентировка всем народам на века. Если эту стрелку поскрести, то можно прочесть слово «свобода». И это правильно в том смысле, что «свобода» дарит «свободу обогащения». Иметь «свободу» и быть полунищим, иметь «свободу» и не иметь работы, иметь «свободу» и не иметь приличного жилья – это всё реалии современного мира. Казалось бы – зачем такая «свобода» нужна? А нужна она именно потому, что без «свободы» не будет «свободы обогащения». Конечно, это не абсолютная свобода, но шансы обогащения есть, вроде как, у всех, а реально – у меньшинства.

Так было совсем недавно в либеральной России, когда каждый имел почти реальную возможность втихаря укатить железнодорожную цистерну с нефтью Urals. Некоторым повезло – удалось укатить. Некоторые, даже, на этих цистернах выехали на ПМЖ за границу. Те, кому повезло, стали дальше скрести стрелку генеральной линии и на ней проявилось главное: «неприкосновенность личной собственности». Конечно, в первую очередь эта неприкосновенность распространяется на многомиллионные состояния, так как чем больше состояние, тем больше труда вложено и тем заманчивее юристам такие состояния защищать. Мы же понимаем – кто будет платить хорошие деньги человеку ленивому? Они, владельцы состояний, трудились. Судя по их результатам, они трудились в сотни и тысячи раз эффективнее, чем среднестатистический высококвалифицированный рабочий или способный инженер, причём, трудились они споро, и в основном в период с 1992 года по 2002 год. А, например, бывшие директора крупных промышленных комбинатов и объединений, которые начальствовали с 1972 по 1982 год, пытаются улучшить своё материальное состояние путём окучивания двух соток, засеянных картошкой. Их презрительно обзывают красными директорами, те русскоговорящие, которые приобретают сейчас недвижимость в Лондонбурге по невероятным ценам, а половина провинциальной России ютится в это время в ветхом жилье.