Бедолага

Бедолага
Под Питером, в Разливе, где до сих пор сохранился шалаш, в котором жил Ленин, в девяностые поставили ларек для иностранцев. Продавали значки, марки, открытки и сувениры. Там я однажды увидела фигурку пятнадцатисантиметровой Венеры Милосской и влюбилась в нее, потому что у меня в учебнике по истории была ее фотография, и мне очень хотелось Венеру заполучить.
Венера стояла в витрине, чуть склонив голову, пластмассовая и безрукая, и мне казалось, что нет ничего красивее на свете. Мне думалось, что если я добуду Венеру Милосскую и поставлю себе на письменный стол, то это будет моя Греция, а я буду гречанкой. Я часто стояла, десятилетняя, затаив дыхание у ларька и разглядывала ее стройную фигурку, но Венера Милосская стоила семь рублей, и я понимала, что не смогу купить ее на свои скудные карманные деньги.
Но однажды мне повезло. Мой старший брат Валик укатил с друзьями в пионерский лагерь, папа был на рыбалке, а мама поехала на электричке в Питер, и я разбила копилку Валика, забитую до отказа двухкопеечными монетами: зеленую узкогорлую толстостенную бутылку из-под «Советского шампанского».
Продавщица сувенирного ларька 40 минут пересчитывала монетки и спросила, не ограбила ли я телефон-автомат. Телефон-автомат стоял на пересечении Летней и Тихой улиц. Мы по нему в 91-ом, в путч звонили в город и спрашивали, что произошло, потому что по всем каналам плясали белые лебеди.
Я ответила, что не ограбила, что копила три года, что это подарок маме на день рождения, и продавщица мне вручила, предварительно упаковав в папиросную бумагу Венеру Милосскую. Как я радовалась, как я плясала, как я пела и веселилась, но радость моя была недолгой, потому что приехавший Валик, не обнаружив своей бутылки, устроил грандиозный скандал.
Папа и мама поставили меня в угол на горох, и я призналась, что купила Венеру Милосскую, но родственники не хотели ее оставлять дома, и мама отвела меня в ларек и все рассказала продавщице.
«Эх, ты, бедолага», — сказала продавщица и забрала мою Венеру Милосскую и вернула маме семь рублей.
Мама зачем-то внимательно осмотрела синюю пятерку и два оранжевых рубля, а потом засунула их в кошелек. Мы пошли домой, и я не стала смотреть «Спокойной ночи малыши» и проплакала три часа. Папа, увидев это, обещал мне купить Венеру Милосскую, но не купил.
Позже я всегда не любила ходить в ларек за газетами, потому что там сидела продавщица и здоровалась со мной: «Привет, бедолага!»