размышления о трудностях письма

высоко над треугольниками крыш,
как ямочка на щеке неба, полумесяц
улыбается автобусам,
автобусы мчатся вперёд,
так, словно их спустил с тетивы сам Одиссей,
вперёд и дальше, дальше, мимо стригущих ушами
лошадей лиственной масти, тех самых многоногих зверей, на которых
въехал в город июнь.

холодный вечер
как скрещённые на груди руки,
с горки спускаюсь в геологический пласт леса,
а за мной, совсем как нить за иглою,
тянется всё остальное.

все эти строчки – длинные и жёсткие
стебли цветов с поля за нашим домом, с землёй на корнях,
с пылью на листьях лежат на столе,
каждый отдельно, сорные аккорды, клавиши травы.
"сыграй на нас, напиши что-нибудь".
но я медлю.

ты же хотел писать про людей, думаю я.
скажем, про то, как они вдвоём гуляли по ночному городу,
каждый своим маршрутом.
но, честно говоря, им было так хорошо,
что они этого не заметили, и поскольку земля круглая,
то, пройдя весь город, они встретились и зашли
в ближайший книжный выпить кофе.

как она однажды перепутала выключатели
и включила луну, и потом целый месяц
все праздновали Новый год,
правда, лунного электричества набежало столько,
что пришлось продать все компьютеры,
и даже немного книг.

или про то, как он убегал от стаи бродячих идей,
залез на дерево и сидел там, пока они не ушли.
или про то, как однажды
она вышла из дома без словаря
и чуть не попала в страну фантазий.
 
но нет, у меня получается
только про нежный полумесяц на щеке уходящего неба,
и большего я не могу.

а когда поздно ночью лежишь
как иероглиф человека,
как некое сообщение тому,
кто читает сверху, глядя сквозь крыши и сквозь жизни,
то он отвечает –
тишиной, которая как чистый лист
для каллиграфии, и ещё самим пониманием, что это и есть ответ.