небесные ремёсла...
и оживает снова старенький гончарный круг.
В укромной мастерской совсем не много места,
на полках, вдоль стены кирпичной, тоже тесно,
но наводить порядок Мастеру, как видно, недосуг:
под взмахами натруженных и загорелых рук
опять рождается кувшин из глины…
Здесь по рецептам времени старинным
лишь Мастеру решать, как эти воплощенья слепки
потом живут в миру: кто - зрячи, а кто – слепы,
и для кого путь впереди – весь в незабудках, длинный,
кто ищет в небе клин заветный журавлиный,
а чья забота – с рук кормить синиц и
рифмами полночными марать страницы,
пить жадно синеву небес и – не напиться
за свой, отпущенный скупой рукою, век…
Так, круга древнего послушный бег
дал жизнь всем тем сосудам на высоких полках –
им ждать осталось здесь совсем недолго,
когда их, наконец, заполнит суть
той жизни, что за окнами гончарни длится как-нибудь
и где-нибудь…
Они наполнятся своей судьбой: питьём, едой,
обидой пополам с бедой,
кто – завистью, а кто – участьем,
кому-то повезёт, и он с трудом вместит всё счастье -
быть может, есть такое, так сказать, - горшечное…
Всё время – будущее, нынешнее и прошедшее -
сжимается в руке до шарика из глины высшей пробы,
и все сосуды одинаковы вначале,
лишь обжиг поменяет цвет – как радости, так и печали –
а изощрённые ангобы*
добавят разноцветья непременно:
узоры кобальта затейливою сеткой венок
покроют чуть шершавые бока,
белила, хром и охра завершат картину…
Но это всё потом, а здесь, пока –
кувшины одинаково коричневы на полке,
ждут новичка и, думая о жизни хрупко-ломкой,
готовятся к горнилу испытаний
и неизбежных расставаний:
всё - как у всех, история сурова и трезва…
Круг трудится, поскрипывая, поспевая за рукой едва,
его привычный бег смирен и обусловлен…
Но вот закат грядёт – круг, наконец-то, остановлен.
И ничего не знает глиняный народец, мирно засыпая:
в тот час, когда ему приходит время ночевать, -
бесшумно Мастер дверь в гончарне закрывает
и за стеною каменной привычно запускает
никем не виданные
судеб жернова…
***
* ангоб - глина, особым образом разведённая до состояния краски
с добавлением цветных компонентов.
Свидетельство о публикации №115070503125
А я бережно храню бабушкины "двоешки"(спаренные кувшинчики с
одной ручкой наверху). Живут, пока я жива. Им не меньше сотни
лет. Да, судеб жернова... Всё перемелется, всё переменится,
но что-то всё же сохранится.
Глубокое стихотворение, дорогая Алисса. Спасибо тебе!
Валентина Щугорева 24.10.2023 19:09 Заявить о нарушении
Алисса Росс 25.10.2023 16:34 Заявить о нарушении