Ты не узнала наш дом с мезонином

Ты не узнала наш дом с мезонином из окон машины сверкающе-чёрной...
Веди меня в лес, где как колья, подснежники, торчат из земли, с ноябрём обручённой.
Где звёзды шарами в небесные лузы не могут попасть на косе океана,
Где между деревьями солнечный мусор выносит рассветами Фата-Моргана.
Ступай каблуками по иглам пожухлым и вздрагивай, слушая шорохи в чаще.
Песчаные веки прилива опухли и месяц висит, с темнотой говорящий.
Здесь всё промерзает от ветра. Здесь небо ложится на берег по-зимнему грустный.
Закутавшись в плед из зелёного фетра, я жду тебя, мне неизвестная муза.
У нашей гостинной погасли все свечи. Я каждую ночь выхожу из парадной.
Ноябрь мне снег опускает на плечи и дольку прозрачной луны мармеладной.
Скрипучие балки поют о напрасном. Я жду тебя год или вечность - не помню,
Чтоб взглядом твоим ослепительно-ясным зажечь электричество в сумерках комнат.
И смехом наполнить пустые фонтаны, где всё ещё плавают чёрные листья.
Я знаю, что ты существуешь и странно, что не довелось тебе здесь очутиться.
Ты не проезжай эту глушь, бога ради, зайди на минуту. Я буду в постели.
Но снова шипит моё старое радио, о том, как летят, словно птицы, недели.
Присядь и коснись ладонью пророческой волос моих, дай мне тобой надышаться.
Я буду здесь век вековать в одиночестве, чтоб только тебя в нашем доме дождаться.
Вот я всё хожу от угла до парадной, ища тебя в каждом авто на дороге.
И скоро зима. Скоро станет прохладно и всё наряжатся в чувство тревоги.
Надену пальто. И уеду навстречу бесцветным огням с городской поволокой.
И не узнаю: сегодняшним вечером ты видела дом, где погашены окна.
И в чёрном авто ты проехала тучи. И был океан нескончаемо-длинным.
Всё кончилось. Нам не представился случай наполнить любовью наш дом с мезонином.