Актёр и Мефистофель

Париж - диковинная лавка.
Шкатулка, где двойное дно.
На площадях, средь вечной давки
Графини в окнах пьют вино.
И меж страницами молебен,
Взывая к Богу от тоски,
Кладут вельможи в час обеден
Своих возлюбленных платки.
В трактирных лавках режут брюхо,
Средь смрада, брани и возни,
Протухшей рыбе. А на ухо
Твердят, кого король казнит
И заслужил ли казни бедный -
Иль просто жертва сплетен он.
Закат смотреть выходит бледный
Архиепископ на балкон,
Считая звонкие монеты
В тяжёлом кожаном мешке,
Что спрятан в длинной рясе где-то
На золочёном ремешке.
Шуты, разбойники и воры
В толпе снуют, как воронье.
Вот прачка стелет на заборы
Дождем омытое бельё.
Повозки скрипом день помянут,
Теряя фрукты на ходу.
И розы дикие повянут
В давно заброшенном саду...
Неделя сменится неделей,
За годом год летит, глядишь.
Но право, не для этих целей
Мы описали вам Париж.
Все обаяние Парижа
Читатель, нам здесь ни к чему.
В окне зажёгся свет, я вижу
И мы последуем к нему...

Окраина. Холодный вечер.
Июль, но зябко до сих пор.
В плаще, накинутом на плечи,
Фигура огибает двор.
Свет факела в столбе фонарном
Ложится золотым лучом
На дом, увитый виноградом
И огороженный плющом.
Фигура медленно, неспешно
Вставляет ключ в резной замок.
Снимает шляпу и, конечно,
Сбивает пыль с усталых ног.
Вот факел освещает пальцы,
Волос каштановую прядь.
На вскидку лет, наверно, двадцать
Мы незнакомцу можем дать.
Лицо с изящными чертами -
Хорош собой, одет во фрак.
Замок открыт. Глядите сами.
Наш гость поднялся на чердак.
В контрасте с прелестью наряда
И красотой изящных черт -
Нависла балок баллюстрада
Над низкой дверью. Видно щель.
Красавец, наклонившись низко,
Заходит, пыль летит на фрак...
И вот свечи огарок близко,
А значит, виден весь чердак.
Сундук - старинный и потёртый,
На нём - лежанка из рогож.
Печи заслон, клюкой подпёртый.
Краюха хлеба, соль и нож.
Снимает плащ наш гость прелестный,
На гвоздь бросает новый фрак.
И, сидя на лежанке тесной,
Клянет себя на весь чердак.
- Сегодня в театре так нелепо
На сцене я себя продал...
Я даже на краюху хлеба
За вечер не насобирал.
Как полоумный, ночь не спал я,
Учил слова, искал наряд.
Что шут гороховый играл я
Из зала люди говорят.
Нет денег даже на картофель,
Желудок пуст - актер нелеп.
Будь проклят, чёртов Мефистофель,
Роль, не принёсшая мне хлеб.
Бездарна пьеса, всё бездарно.
Премьерой театр не спасти.
Как же играть тебя, коварный?
Как, чёрт, тебя преподнести?
Никто не верит мне - упрёки
Вместо монет летят в карман.
Хочу! Хочу я в эти строки
Вложить коварство и обман.
Хочу, как дьявол я смеяться.
Хочу фурор произвести!
Хочу им быть, а не казаться!...
Хочу их за собой вести.
Я плачу - пусть они рыдают.
Я гогочу - они со мной.
Пусть, рот открыв, все наблюдают
За всемогущим Сатаной.
Пусть я внушать им буду трепет.
В сердца вселять смятенья дрожь.
Мой монолог сегодня - лепет... -
Он встал из вороха рогож
И, глядя в зеркала осколок,
Зажёг погасшую свечу.
- Актров век, увы, недолог.
Я гениальным быть хочу... -
Он прошептал и ветер дерзко
Ворвался в узкое окно.
Огонь погас с порывом резким
И сразу сделалось темно.
- Кто здесь? - Он вздрогнул.
Тонкий профиль. Волос каштановая прядь.
- Кто здесь? - Чуть громче.
- Мефистофель.
- Да прекрати со мной играть! -
Вскричал актёр. Свеча зарделась
Румяным пламенем огня.
Фигура гордо огляделась.
- Ты разве не узнал меня?
Актёр стоял, забыв дар речи,
На пальцы капал воск от свеч.
Такой же голос, стан и плечи,
Но взгляд какой, какая речь!
Стоявший подле гость незванный
Как брат, похож был на него.
- Визит, не спорю, очень странный... -
Промолвил он. - Ну ничего.
Я был сегодня на премьере,
Не смог с собою совладать.
В сиём роскошном интерьере
Позорно, друг мой, так играть.
Теперь считает бедный зритель,
Что Сатана - гордец и трус.
Явился я, уж извините,
Чтобы исправить сей конфуз.
Тут, дорогой мой, всё известно,
Играть меня - никак нельзя.
Я поглядел - скажу не лестно,
Актёрство - не твоя стезя.
Да ты постой... послушай молча.
Хочу я сделку заключить.
Чтоб ты от голода по-волчьи не выл
И всё мог получить,
Что пожелаешь. Всё реально.
- Но... нет... постойте... как же так?
- Прослыть желаешь гениальным
И на дворец сменить чердак?
Тогда про сделку ты послушай.
Давай мой друг, решай, к утру.
За гениальность твою душу
К рукам своим я приберу.
Всё, что ты видишь пред собою -
К тебе сейчас же перейдёт.
Как я, ты станешь Сатаною
И зритель в ноги упадёт.
Он будет верить аж до дрожи,
Благоговеть и трепетать.
О чём актёр, ещё ты можешь
За двадцать лет свои мечтать?
И если будешь ты согласен -
Коснись рукой зеркальной тьмы.
Тогда ответ твой будет ясен.
Спасу тебя я из тюрьмы....
Сказав так, гость нежданный тростью
Небрежно стукнул о паркет.
И вот - расстеленная простынь -
А гостя страшного уж нет.
Стоит актёр в оцепененьи -
Свеча в руке его горит.
- О, что за неизвестный гений
Со мной во мраке говорит?
Не верю, в дьявола обличье,
Приезжий нарядился. Дым!
И возгордясь своим величьем,
Со мной играет как с больным.
Однако, должен я отметить,
Он на меня как брат похож.
Я грима мог и не заметить,
Но сходство вызывает дрожь.
Как все смеются надо мною,
Бездарность редкую кляня.
Так что ж... потешусь я игрою,
Решённой кем-то за меня.
Наверное, в окошко скрылся,
Пока его я слушал речь.
Как будто, грешник, растворился,
Я не успел свечу зажечь!
Вот прохиндей! Ишь, показался.
и вправду нагоняет жуть.
Но кем бы он ни оказался,
Он право, гений, я скажу.
Как он копирует мой голос,
Как взгляд его на мой похож.
Как он зачёсывает волос
И как закалывает брошь...
Ну что ж, приятель неизвестный,
Коль насмехаться вздумал ты,
В игру твою вступаю честно,
Давай, осуществляй мечты! -
Актёр рукой коснулся мрака
Зеркальной глади у стены.
- Я соглашусь, - вскричал, - однако
На предложенье Сатаны!

* * *

Наполнен день июльским зноем.
Погода ладится давно.
Склонившись за изящным кроем,
Глядит красавица в окно.
Цветы в саду и на открытке
Ей радости не принесут...
Но вот... подруги у калитки
Графине новости несут.
А вот жених - барон фон Батр,
Целует руку сей же час:
- Сегодня, дорогая, в театр,
Парижский приглашаю вас.
Хоть мы проездом здесь, шикарно
Всё, что я видел, что мне врать?
- Тут, говорят вчера бездарно
Спектакль посмели отыграть. -
Зевнув капризно, посмотрела
Графиня в солнечную даль.
- Ну что ж. Сидеть мне надоело.
Поедем. Эй, несите шаль!...
Премьера, слышала, провальной
Была. Но ради смеху, что ж,
Я посмотрю на "гениальных" актёров.
Принесите брошь!...
- Что ж за премьера?
Скорчив профиль, спросил барон, скрутив табак.
- Какой-то... вроде... "Мефистофель".
Играет - конченый дурак.
Его ужимки, монологи -
Бездарны, дорогой фон Батр.
Сейчас же всех с большой дороги
Берут в большой Парижский театр!
Глядела на него подруга
И был вердикт ее таков:
Что, будто бы, моя прислуга,
И то, смогла бы больше слов
Сказать, чем этот Дьявол странный
С лицом смазливого юнца.
- Так вы готовы?
- Слишком рано!
Но кони ждали у крыльца.

* * *
В фойе тот час пустили слухи,
О том, что вот уже под ночь,
У самой значимой старухи
Во всей округе едет дочь.
Прекрасная графиня Анни
Решила театр посетить,
Пока с бароном у мамани
В поместье прибыла гостить.
Карета к театру подъезжает,
Барон выходит и встаёт.
Дверь осторожно открывает,
Графине руку подаёт.
Все взоры женщин увлекает
Наряд из шёлка и парчи.
Графиня медленно ступает
И повелительно молчит.
- Какой позор! Графиня будет
Бездарностью поражена! -
Так режиссёр, наверно, судит,
Увидев пару из окна.
Актёров собирает вместе
И говорит такую речь.
Мол, театр, распустит он на месте,
Коль выгоды нельзя извлечь.
Что всех посадит на картофель
И воду - больше ни куска,
Коль гости скажут: "Мефистофель" -
Не постановка, а тоска!
Все собрались. Сгущался вечер.
А где же исполнитель наш?
Вот в зале зажигают свечи.
Уже и создан антураж.
Не начинают. Все на грани.
Уж зритель возмущаться стал.
Барон ушел. Графиня Анни
Идёт с подножек театра в зал.
Вдруг спотыкается и веер
Роняет белый на крыльцо.
Глядит - рука в перчатке с нею
Укрыла вместе им лицо.
- Спасибо. - Улыбнулась. - Лестно.
Вы не подскажете, мой друг,
Когда уже начнется действо,
Все возмущаются вокруг?
- Заверю вас, немедля.
- Странно!
Я опоздал.
- Так это вы?
Актёра оглядела Анни
От ног до самой головы.
Черты его и статный профиль
Внушали потаённый страх.
- Как ваше имя?
- Мефистофель.
- А мне сказали, вы... дурак...
- Все люди склонны ложью греться
Идёмте в зал. Такая мгла...
Он дал ей руку опереться,
Но жест она не приняла.

* * *
Весь зал шумел, кричали дамы,
С балконов, спутников браня.
- Пора. - Сказал он. - Этой драме
Нельзя начаться без меня.
Походкой лёгкой, в полупрофиль,
Поднялся. Взгляда глубина.
- Я - прошептал он - Мефистофель.
И воцарилась тишина.