Звенели молодо трамваи...

*  *  * 


Июль ничем не омрачая,
шли дни, прозрачны и длинны,
и снились краткими ночами
огромные цветные сны.
Звенели молодо трамваи,
и в небе окна чердаков
дробились солнцем, повторяя
спектральные обводы снов.

И липы город овевали
улыбкой непорочных уст,
и яркий рынок был завален
шарами хрусткими капуст.
Но зыбкой тенью сожаленья -
неслышно, словно тайный тать,
скользил навстречу день рожденья...
Который? И не сосчитать...



Песня на эти стихи -





* * *


Вплетайся, лыко, в праздничную ткань!
Не пропадать ведь жизни понапрасну...
Манит волной, дарит Тмутаракань
напутствие рыбачьему соблазну.
Хрустя ракушкой жаркой, на Азов
прийти и с леской стать на край бетона.
И в отроческий незабвенный лов
вернуться вновь, запальчиво-влюблённо.

Туда, туда, где увалень-бычок,
лобастый, как Сократ, сакральный предок,
хватает жадной пастью твой крючок,
наживку нежно-розовых креветок.
Туда, где, обожжён, как ирокез,
спешишь с куканом грузною походкой,
где спёк тебя на солнцепёке бес,
а мать гремит чугунной сковородкой

и в постном масле жарит свежину -
на тесной кухне в съёмной халабуде...
О, крошку плавника бы, хоть одну -
да снова на язык! Нет, не усну -
и соль волны, и мёд стряпни вдохну,
и весь тот день, свидетельство о чуде!





* * *



Июнь хлебать серебряною ложкой,
черпать июль - червонно-золотою.
И август пропивать не понарошку
порфирой, под завязку налитою.

О, смутного столетия отрава,
смешенье и циана, и муската!
Налево - амба, и хана - направо,
и, значит, лишь одной молиться надо -

своей, разбитой вдребезги, дороге,
свой вдох ловя в бензиновом угаре...
И без унынья быт беречь убогий,
чтоб каждой твари выручить по паре.

Держи удар в упор! И дню в награду,
с напором фосфорической кометы,
Рудольф Нуриев выпорхнет из сада,
где розы смяты, Рафаэли лета.

Подобно махаону, неустанно,
порхает мускул над опорной точкой.
Ласкай и ты воздушность сарафана -
лилейный хлОпок с синей оторочкой!