***

Память всё расставляет по местам, раскладывает по полкам,
(Иногда, впрочем, воет, псом по углам скребясь).
Вот так ты живёшь в ней, собрав себя по осколкам:
Глаза-иголки впиваются в мир (мир застиран и скомкан).
И однажды выходишь на кухню, чтоб встретить себя,
Такого, как прежде: воплощение слова и долга.

Второй-ты заливает чай в твою чашку,
Смотрит с улыбкой, как ты сползаешь по стене.
Мир крестом на спине становится тащить невыносимо тяжко,
И небо за окном становится с каждым вздохом темней.
Ты повторяешь: это всё не реально, это во сне.
(А некто невидимый в этот момент даёт отмашку).
Двойник подходит ближе. А ты смотришь, оцепенев.

Ты глядишь на него, страхом нездешним скован,
Остаёшься на месте - не ясно, чего ради.
Бормочешь невнятно (ругательства сыпятся через слово),
Память поднимается, отравляя не хуже, чем радий.

О вас двоих можно было бы сказать - братья.
Если б не медово-жёлтые глаза второго,
Светящиеся сорокаваттными лампочками изнутри.

А он глядит на тебя - и во взгляде почти жалость,
А твоё сердце выводит бешеный ритм,
Время рассыпается на цветные календари -
Оно кончилось с утра на кухне, разбилось, порвалось.
Второй-ты с улыбкой произносит:

- Надо поговорить.