Лефортовский цикл

                -  1  -
Утро  в  Лефортовском  парке

Над Лефортовским  парком звенит  тишина.
Лишь  птичьих  оркестров  боится  она.
Здесь  птицы  повсюду  летают,
и  люди  их  здесь  не  пугают.
Я  часто  сюда  по  утрам  прихожу.
Здесь  отдых  душе  я  всегда  нахожу.
С  чего  бы?  –  душа  вопрошает.
И  верно  –  а  кто  ж  его  знает…
Нет,  знаю  я  в  общем-то  этот  секрет –
истории  всюду  я  вижу  здесь  след.
И  это  меня  впечатляет.
И  даже  творить  вдохновляет.
Я  тенью  прозрачной  сажусь  на  скамью,
водичку  «Святого  источника»  пью.
Мне  Клио  ее  подливает,
Шекспира  сонет  напевает.
Она  тут  с  утра  за  лоточком  стоит.
Признаюсь,  вполне  современна  на  вид.
В  передничке  парк  охраняет.
Людишек  от  жажды  спасает.
Клад  памяти  Клио  к  рассказу  открыт,
и  речь  ее  словно  фонтанчик  журчит.
Я  слушаю, тихо  балдея.
- Какая  ж  ты  добрая фея!
- Я  добрая?!  –  вскинулась  Клио  в  ответ.
- Да  злее  меня… и  коварнее  нет!
Уж  я  поразмяться  любила –
людей  как  капусту  рубила.
Русь  сразу  возникла  промеж  двух  огней.
Индейцы  одни  не  мечтали  о  ней.
На  Западе  и  на  Востоке
«друзья»  наши  были  жестоки.
Стрельцы,  Пугачев,  Стенька  Разин… сечешь?
А  войны… все  жертвы  их  разве  сочтешь?
Ведь  многое  здесь  замышлялось.
А  что-то  и  осуществлялось…
Врастают в сознанье мое имена
Лефорта  и  Миниха, и  Головина.
Дворец Анненгоф для царицы
мне долго еще будет сниться…
Здесь  Петр  отдыхал,  направляясь  к  Москве
из города,  что  заложил  на  Неве,
в  Европу  окно  прорубая.
Оно  было  надо?  –  не  знаю…
Здесь  Павел  над  гротом  Растрелли  стоял.
О  смерти  своей  он  заранее  знал,
но  крест  свой  пронес  не  роняя.
Свирепа  гвардейская  стая…
Как  много  увидели  здесь  тополя.
И  Берн,  и  Берлин,  и  Париж,  о-ля-ля!
Комедию  жизни… и  драму.
Не  имут  же  мертвые  сраму…
Три  века  прошли,  как  сквозь  пальцы  вода.
А  ею  здесь  в  парке  полны  три  пруда  –
для  рыбы  и  уток  отрада.
И  дети, и  взрослые  рады.
Да,  все  здесь  не  так,  как  три  века  назад.
Но  Русь  и  сама  поменяла  наряд,
готовясь  к  иному  параду.
Как  будто  Европе  в  награду…
Парк  главной  аллеей  как  шпагой  пронзен.
По  ней  совершаю  я  свой  моцион.
А  после  –  домой  три  квартала
пешком,  что  привычно  мне  стало.
Минувшего  тени  со  мной  говорят.
Мне  мил  тополей  устоявшийся  ряд,
пруды  и  Плотина  Венеры…
Все  это  люблю  я  без  меры!

                -  2  -
И снова  Лефортовский  парк…

В  любимый  парк  «Лефортово»
я  с  аритмией  чертовой,
забыв  про  поликлинику,
как  в  дом  родной  вхожу.
И  здесь  как  в  санатории
на  тихой  территории
перед  лицом  Истории
я  радость  нахожу.
Здесь  мне  прекрасно  дышится...
Здесь  хорошо мне  пишется...
И  я  в  стихотворениях
про  парк  уже  писал...
Люблю  я  одиночество.
В  нем  место  есть  для  творчества.
А  все,  чего  не  хочется,
в   пруды  я  побросал... 
Но  я  скажу  по  совести -
печальнее  нет  повести,
чем  о  прекрасной  девушке,
любимице  Петра.
Трактир  здесь  открывается -
«Монс  Анна»   называется.
Жаль,  жизнь  ее  кончается
ударом  топора…
Здесь  хорошо  гуляется.
Проблемы  забываются.
Заботы  расступаются -
хотя  всего  на  час.
Но  девушку  уставшую,
под  царский  гнев  попавшую
и  без  вины  пропавшую
я  помню  каждый   раз.
Мне  вывод  сделать  хочется,
но  мысли  все  топорщатся:
История  не  морщится
от  лязга  топоров…
О  власть  имущих  я  скажу:
от  зависти  к  ним  не  дрожу
и  зла  на  них  я  не  держу.
От  них   я  в   бедность  ухожу.
Я  там   любить  готов…

             -  3  -
Ах,  Лефортовский парк…

Ах,  Лефортовский  парк  –
изумрудный  чудесный  оазис!
Ты  собой  оживляешь 
столичный  бетонный  пейзаж.
Кто  задумал  тебя  – 
гастарбайтеры  все  оказались.
Генерал-адмирал  Головин  лишь –
сугубо  расейский  типаж.

Он  своих  крепостных 
отрядил  начинать  новостройку
перед  самым  фасадом  дубовым 
крутого  дворца  своего.
По-над  Яузой  быстро 
ликвидировал  свалку-помойку.
- Саду бысть!  –  проскрипел.  –
И  кричать  Головинским  его…

Но  тем  временем  в  свите  Петра 
верх  взяла  иноземцев  когорта.
Ведь  район  прозывался 
Немецкая,  вишь,  Слобода.
И  Лефорт,  и  Гордон 
архитекторов  высшего  сорта
и  художников  лучших 
свезли  из  Европы  сюда.

Николаса  Бидлоо  имя  - 
явно  голландское,  право.
Был  он  лекарь  от  Бога 
и  художник  опять  от  Него.
Чтобы  парк  был  прекрасным, 
Николас  потрудился  на  славу.
И  пруды,  и  аллеи,  и  скверы  – 
весь  ансамбль  по  рисункам  его.

Но  сам  парк  для  голландца –
всего  лишь  побочное  дело.
По  соседству  он  гошпиталь 
лучший  в  Европе  создал.
И  сегодня  к  нему
все  врачи  добираются  смело.
Так  же  смело  Бидлоо 
к  нему  по  аллее  шагал…

О  Франческо  Растрелли 
говорить  долго  явно  не  стоит.
Он  в  России  немало 
понастроил  шикарных  дворцов.
Здесь  он  выложил  Грот 
и  Плотину  Венеры  достроил -
так,  что  ими  народ 
любоваться  часами  готов.

В  этом  парке  впервые
я  былого  России  коснулся. 
Здесь  его  атмосферы
я  пьянящий  вдохнул  аромат.
И  к  стихам  у  меня 
интерес  не  случайно  проснулся.
Мне  богиня  истории  Клио
здесь  шепнула  про  этот  формат.

Три  столетья  подряд 
парк  Лефортовский  в  сфере  вниманья
и  монарших  особ,  и  придворных, 
ну  короче  –  российских  верхов.
Кто  не  хочет  вогнать 
свой  народ  в  полосу  увяданья,
Тот  не  даст  соскоблить  его  память 
и  смикшировать  эхо  веков!

               -  4  -
Тополиная  метель    

Откуда  я  беру 
свои  стихи?
Из  мифов, 
прославляющих  героев.
Из  сказок, 
намекающих,  порою,
что  тайны 
лет  минувших  глубоки.
А  чем  нас  привлекают 
эти  тайны?
Да  тем,  что  они 
вовсе  не  случайны.
За  каждой  тайной  – 
пролитая  кровь.
Ну  и,  конечно, 
чья-нибудь  любовь.
Она  же  движет 
солнце  и  светила.
А  вот  орбиты  злу 
не  перекрыла.
Вот  так  со  злом 
и  бьется  человек
из  века  в  век, 
из  века  в  век…
Мне  хочется 
в  стихах  соединить 
любовь  земную 
и  святое   небо. 
Найти  бы  мне 
одну  такую  нить,
что  свяжет  нашу  Быль 
и  нашу  Небыль...
…………………….
Тополиной  пургой 
накрывает  Москву.
Я  на  встречу  с  судьбой 
по  сугробам   плыву.
Сковородкою  красной 
солнце  спину   печет.
Быть  влюбленным  прекрасно, 
вот  любимым  -  не  в  счет.
Да,  Икар  я,  поверьте, 
я  влюблен в  высоту.
Свежий  северный  ветер 
я  ловлю  на  лету.
В  мои  годы  немного 
уцелело  таких -
и  Дедалов  убогих, 
и  Икаров  седых.
Провожу  по  макушке 
оперённой  рукой.
Тополиные  мушки 
отлетают  гурьбой.
Я  и  сам  с  ними  дружно 
легкой  мушкой  лечу.
Но  лечу,  куда   нужно, 
куда  точно  хочу.
Подо  мною  Лефортово, 
вон  Лефортовский  парк.
Эх,   жарища  здесь  чертова… 
не  привыкну  никак.
Подо  мной  проплывают 
скверы,  речки,  мосты.
На  руках  моих  тает 
оперенье  мечты.
Ну  умерь  же,  Светило, 
жар   палящих  лучей!
Про  меня  ты  забыло… 
Я  не  твой…  Я  ничей…
Мне  увидеть…  запомнить 
с  лет  моих  высоты
ее  стан,  ее  облик 
неземной  красоты.
Зелень  глаз  ее  ясных. 
Ее  губ  алый  цвет.
И  улыбки  прекрасный 
джиокондовский  свет.
Ее  молодость  вечна, 
как  бессмертна  любовь.
Она  мило  беспечна. 
Пылко  вскинута   бровь.
Удивленью  ее 
не  бывает  границ.
Я,  влюбленный  в  нее, 
тихо  падаю  вниз.
Мне  путем  журавлиным 
долететь  бы…  Увы,
нет  меня  в  тополиной 
завирухе  Москвы…

        -  5  -
       
Посмурнело  мое  утро…

Посмурнело  мое  утро, 
скрылось  в  тучах  мое  солнце,
И  тумана  перламутром 
замело  мое  оконце.
Почему  так  получилось…
Отчего  все  так  сложилось…
Так  нежданно  приключилось, 
завертелось,  закружилось…
Я  как  будто  с  карусели 
выпал  с  мутной  головою.
На  ногах  держусь  я  еле, 
их  не  чую  под  собою.
На  скамью  присел  я  в  парке. 
Мне  бы  радоваться  жизни.
День  клянется  быть  нежарким, 
дождь  вот-вот,  наверно,  брызнет.
Тополиный  свод  высокий 
над  аллеею  сомкнулся.
Написал  я  эти  строки 
и  печально  усмехнулся.
Мимо  этой  вот  скамейки 
я  гулял  неторопливо.
Песни  пел,  как  соловейка. 
Был  до  чертиков  счастливым.
И  в  стихах  моих  таилась 
радость  птицей  говорливой.
Как  мне  пелось!  Как  любилось! 
Как  ждалось  нетерпеливо!
Вон  садовник  на  моторе 
по  газонам  зажигает.
Трын-траву,  не  зная  горя, 
на  моих  глазах  срезает.
Вон  мамаша  над  коляской 
колыбельную  спивает.
А  в  коляске  чьи-то  глазки 
спят – и  горести  не знают.
Лейтенант,  красавец  страстный –
он  ведь  только  что  родился! -
К  ушку  девицы  прекрасной 
жизнерадостно  склонился.
Я  гляжу  на  них  с  улыбкой –
как  же  юность  беззаветна!
Их  любовь  на  грани  зыбкой 
не  увянет  незаметно.
Мне  б  уменьшить  мои  годы 
лет  на  двадцать  безвозвратно.
я  бы  все  свои  невзгоды 
избежал  неоднократно.
Не  ушел  бы  от  любимой, 
что  юней  на  четверть  века,
став  мгновенно  нелюдимым 
одиноким  человеком.
Человеком  постаревшим 
сразу… на  тысячелетье,
но  отринуть  не  сумевшим 
этой  жизни  многоцветье.
Посмурнело  мое  утро, 
закатилось  мое  солнце,
и  тумана  перламутром 
замело  мое  оконце…

      -  6  -
К  слову,  о  любви…

Я  с  первым  лучиком  неясным
поднялся,  бодрый  и  живой.
Пусть  будет  добрым  и  прекрасным
день  над  твоею  головой!
Я  весь  наполнен  теплым  чувством.
В  груди  рождаются  слова.
В  них  раннего  восхода  буйство.
Берез  пахучая  листва.
В  них  память  встреч  моих  с  тобою,
таких  коротких  и  шальных.
И  звездный  свод  над  головою.
Пунктир  прямой  шагов  твоих.
Моих  стихов  хмельные  строчки.
И  капли  быстрого  дождя.
Под  их  ударами  листочки
дрожат,  тихонечко  гудя.
Та  тополиная  аллея...
Тот  парк,  заполненный  людьми...
Ты  мне  на  свете  всех  милее.
Я  счастлив,  черт  меня  возьми!

             -  7  -
К  слову,  о  счастье…

«Счастье  –  редкое уменье
Получать  от  жизни  наслажденье.
Радоваться  каждому  рассвету.
Сев  в  трамвай,  представить,  что  в  карету…»
(Письмо  друга)

Ну  тогда  меня  счастливее  немае.
С  домом  рядом  остановочка  трамвая.
Полчаса…  и  парк  Лефортовский  любимый.
Он…  в  отличие  от  счастья…  достижимый.
И  карета  не  нужна  мне  никакая,
если  я  под  звон  любимого трамвая
от  макушки  и  до  пяток  весь  счастливый
прыгаю  по  лужам  в  день  дождливый!

             -  8  -
Мираж в  осеннем  парке

Парк  Лефортовский.  Осенний  тихий  вечер.
В  небе  туч  кудрявая  волна.
Прохожу  ворот  проем.  И  мне  на  плечи
Возлегла  петлею  жесткой  тишина.

Осмотрелся  -  и  глазам  своим  не  верю.
Вроде  пусто  здесь,  но  ожил  вдруг  пейзаж.
Меж  людей  толкусь,  ну  как  ищу  потерю.
Но  не  сразу  понял  -  это  же  мираж.

Вот  стрельцы,  кавалергарды,  мушкетеры.
Вот  царей  и  фаворитов  череда.
Вот  гусары,  дуэлянты  и  бретеры.
Историческая  просто  чехарда.

Вот  своих  сибирских  родичей  я  вижу.
Дед  своею  самокруткою  дымит.
Попытался  я  к  отцу  пройти  поближе.
Что-то  матери  моей  он  говорит.

Вот  редактор  из  районной  газетенки
Номер  с  очерком   моим   несет  в  печать.
Почему-то  верил  он  в  мои  силенки,
Приучал  от  кривды  правду  отличать.

Что-то  спуталось  в  видении  миражном.
Видно,  эры   меж   собой  переплелись.
На  углу я  вижу  дом  многоэтажный.
С  ним  мои  пути  на  радио  сошлись.

Много  лет  с  своим  магнитофоном
Поднимался  я  на  наш  седьмой  этаж.
Нам  эфир  волшебным  чудным  фоном
Репортерский  поднимал  кураж.

Вот  я  вижу  малого  парнишку -
На  крылечке  возится  с  котом.
Вот  он  взрослый,  поседевший.  Пишет  книжку.
Станет  ее  автором  потом.

Признаюсь,  не  сразу  догадался,
Что  малец  и  седовласый  -  это  я.
Но  мираж  на  этом  оборвался.
Все  вернулось  на  круги  своя.

Парк  Лефортовский.  Осенний  тихий  вечер.
Желтых  листьев  залежи   шуршат.
Была  с  прошлым  сказочная  встреча.
Парки  этим,  видимо,  грешат… 

             -  9  -
Монолог  с  самим  собой

Я  страдаю.  Ты  страдаешь.
Оба  мы  страдаем.
Знаю  я.  Ты  тоже  знаешь.
Жизнь  не  поменяем.
Ты  старик.  И  я  не  младше.
Вроде  бы  умнеем.
Но  сменить  мы  жизни   наши.
оба  не  сумеем.
Мой  трамвай  звенит  по  ходу.
Дребезжат  колеса.
Без  билета  мои  годы 
катят  в  нем  без  спроса.
Вон  кондуктор  проверяет 
на  проезд  билеты.
Очень  скоро  он  узнает -
у  меня  их  нету.
Ну  и  что  же  -  пусть  штрафует.
Мы  не  обеднеем.
Нас  сейчас  как  ветром  сдует  -
спрыгнуть  мы  успеем.
Вон  Лефортовского  парка
чудные  ворота.
Залетаю  я  в  их  арку
с  полуоборота.
Клио  мне  свои  объятья
распахнула  снова.
Значит,  вновь  могу  признать  я  -
жить  не  так  хреново.
У  России  столько  было
горестей-печалей,
что  припомнить  все  их  -  силы
я  найду  едва  ли.
И  на  фоне  их  печальном 
все  мои  страданья
не  достойны  изначально
строгого  вниманья.

              -  10  -

Осенняя  прогулка

Осенняя  прогулочка.
Дождем  промыта  улочка.
Слова  веселой  песенки
мурлычу  про себя.
Шагаю  я  бульварами,
пустыми  тротуарами,
на  холм  по  мокрой  лесенке,
мешая  голубям.
Иду,  прикрывшись  зонтиком,
дождем  умытым  мостиком.
Притихший  парк  Лефортово
меня  к  себе  зовет.
Вода  струит  аллеями.
Пруды  звенят  капелями.
У  лип  желто-зеленая
листва  гудит-поет.
Намокшие  сандалии
меня  несут  все  далее.
Душа  моя  распахнута -
кто  хочешь  заходи…
Ах  жизнь  моя  индеечка.
Подброшена копеечка.
Растянута  трехрядочка.
А  что  там  впереди…

         -  11  -

Осеннее  счастье

«Счастье  - 
редкое  уменье
получать 
от  жизни  наслажденье.
Радоваться 
каждому  рассвету.
Сев  в  трамвай, 
представить,  что  в  карету…»
(Из  письма  друга)

Ну  тогда 
меня  счастливее  немае.
С  домом  рядом 
остановочка  трамвая.
Полчаса  - 
и  парк  Лефортовский  любимый.
Он,  в  отличие  от  счастья, 
достижимый.
И  карета 
не  нужна  мне  никакая,
если  я  под  звон 
любимого трамвая
от  макушки  и  до  пяток 
весь  счастливый
прыгал  здесь  по  лужам 
в  день  дождливый.
Для  меня  прекрасней 
не  было  мгновений,
чем  гулять  по  парку 
в   день  осенний…