Ё-моё или Заметки о жизни ершей. Часть 1

1.

С ершами возиться – это самое противное дело. Они сопливые. А сопли выделяются по всему ершиному телу, когда стресс. Ну, а если тебе стальной крючок в верхнюю губу вогнали и тянут рывками из глубины, то появляется самый сильный стресс, по-простому – переживание на почве страха, который победить сложно. А как страх победить, если ты на крючке болтаешься, как хвостом не мотать, как сопли не выпускать по всему телу? К такой ситуации привыкнуть нельзя.

Кроме того, у нас, в Сибири, эти стальные крючки появились только сто лет назад, а ерши водятся в наших речках уже два с половиной миллиарда триста пятьдесят миллионов восемьсот тысяч лет. Это почти вечность. Даже представить трудно такой хронометраж. Поэтому ерши не успели ещё привыкнуть к своему новому положению, и каждый раз для них стальной крючок – новость, грубая неожиданность. От этого и сопли, и нервное трепыхание. Они бы и орали, если бы могли, и на помощь бы звали, но голосовые связки им природа узелками завязала и к жабрам намертво приварила, чтобы шума под водой меньше было, хватит того, что в небе творится, когда птичьи стаи налетают. Продумано всё.

Попы говорят – это Господь каждую мелочь продумал. Возможно и так. Хотя учёные считают, что у ерша мозгов хватает эволюционировать и приспосабливаться к обстановке без божьей помощи. Он даже может выйти на берег, может себе ноги отрастить и бегать за бабочками по траве, а постепенно может научиться и по деревьям лазить, только для этого нужен стимул. Всё может быть. Но последние сто лет ерши остаются сопливыми, и не меняются, хотя мы уже почти всех ершей переловили, и много негативного опыта им передали.

Относительно эволюции, которая, по-простому, развитием называется, у меня лично большие сомнения есть. Нет, насчёт ершей я не сомневаюсь – они смогут и бегать и лазить, но люди наши поселковские никогда не изменятся. Я тоже поселковский, и в любой эмиграции поселковским останусь. Это не от упрямства дурного, это от устройства нашего внутреннего происходит, вернее, ничего из-за этого не происходит. Вот, народ мы такой - неизменный, а в советские паспорта чего нам только не вписывали – и татарин, и чуваш, и поляк, и немец, и ещё чёрте что, выбор-то был огромный: двести пятьдесят национальностей. Только зарубежные национальности, типа француз, лихтенштейновец или англо-саксонец выбирать было нельзя, теперь – пожалуйста, если у тебя внутренний позыв есть, если ты себя нетрадиционно на какого-нибудь гондурасовца сориентировал, то им и станешь. А мы, старое поколение, уж как-нибудь доживём по-старому, мы ориентацию менять не можем и не хотим. Мы - поселковские.