Гусары в гостях у майора часть 1

       ГУСАРЫ  В  ГОСТЯХ  У  МАЙОРА
          (поэма в 2-х частях)

              Часть первая

   Прасковья Саввична   и трое её дочерей

Эй, Прохор, где ты? Беги во двор скорей –
Гусары к нам приехали – вели принять коней!
Да долго там не мешкай, видишь, дождь, как из ведра,
Льёт, не прекращаясь, аж с самого утра.

Не забудь в гостиной подбросить дров в камин.
И быстро из подвала неси вина кувшин.
Вина из бочки старой давнишнего нальёшь,
Шампанского же из кухни, когда велю, внесёшь.

Я рад, друзья-гусары, Вас снова увидать.
Позвольте же покрепче к груди своей прижать.
В гостиную входите, садитесь у огня
И слушать приготовьтесь внимательно меня…

«Сокрыта тайна в женщине…» –  мудрец один сказал               
И я с ним соглашаюсь – я многих женщин знал.
Одни, хоть и красавицы, но дурочки умом.
Другие же, напротив, – умны, но вот лицом

Не вышли. И напрасно супруг жену винил –
Соседом здесь не пахло, ведь он красавцем был.
Но всё же по науке – её я чту всегда –
Больше умных и красивых дарили нам года.

И может быть поэтому мы не умрём с тоски
И будем жить мы радостно до гробовой доски.
Лишь нужно постараться на дуру не попасть –
Иначе жизнь в кошмаре Может вся пропасть.

Сегодня же решил друзья вам рассказать
Я про одну семейку – трёх дочерей и мать.
И так, приступим к делу, как говорит судья.
И этими словами начну рассказ и я…

Жила Прасковья Саввична в губернии Тверской
В большом селе Куличики, стоявшем над рекой.
Её супруг любезный с  Суворовым служил
И буйную головушку в бою с врагом сложил.

А ей досталась доля трёх дочерей растить
И за порядком в доме со строгостью следить.
А дом – не дом – усадьба: двенадцать комнат в ней
И зал большой для танцев с роялем для гостей.

А за усадьбой сад с беседками стоял –
Он яблоневой  аллею до  берега сбегал.
Утыкан сад скульптурами всё греческих богов –
Любил гулять в нём барин, когда был жив-здоров.

Теперь ж гуляют дочери вечернею порой,
О женихах вздыхая: «Ну, где ты, мой герой?»
А все герои мимо к другим спешат поспеть.
И, видно, сим девицам так в девках век сидеть.

И есть тому причины. И чтобы их понять,
Придется постараться тех дочек описать.
А также и Прасковью в рассказе не забыть.
А, впрочем, с ней начну я, уж так тому и быть.

Прасковья Саввична, дородная фигурой,
По уму по разуму была полнейшей дурой.
Всегда вставала рано, чтоб втыки всем раздать.
Раздаст, поест и снова ложилась спать в кровать.

Затем уже под вечер вновь начинался крик.
«Опять, – шептались слуги, – у нашей дуры бзик».
Прасковья ж, накричавшись, садилась на диван
И дочерям читала Бальзаковский роман.

И на его страничку  своих вводила три:
«Вот, видите, дочурки, как графа провели?
Так ловко обкрутили и заманили в сети,
Что хоть и сам хитрец – обмана ж не заметил.

Жена, его деньжата прибрав к рукам своим,
Крутила шуры-муры с виконтом молодым.
Но будет все прекрасно в конце сего романа –
Графу не откроет никто того обмана.

К чему я это говорю? Ах, вы мои голубки –
Да замуж вам давно пора Бежать, задравши юбки!»
Голубки же головками кивали дружно ей:
«Правы вы в этом, маменька, но где нам взять мужей?

Уже давно живём  мы в вот этой глухомани,
А к нам не заезжают кареты или сани.
Забыли почему-то соседи к нам дорогу –
Не едут, хоть взываем с усердием мы к Богу».

Так за разговорами и ночь они встречали,
Затем все расходились по комнатам в печали…
Теперь пора к девицам нам взор свой обращать:
И так – сестра старшая, её Матрёной звать.

Давно уже за тридцать минуло ей годов,
Косит на оба глаза, передних нет зубов.
И, видно, из-за этого язык меж губ торчит
И слюни во все стороны летят, когда кричит.

А средняя, Авдотья, рябая на лицо,
Лет пять уже хромает – упала под крыльцо.               
Она сестры моложе  годов почти на шесть
И любит, как и мама, поспать, попить, поесть.

И оттого большая, пышная талия у ней –
Пришлось аж увеличивать проемы у дверей.
И был однажды случай забавный, аж до слёз –
Матрёна и Авдотья гуляли меж берёз,

А мимо по дороге цыгане проезжали –
Везли кибитки кони, собаки вслед бежали.
Но с ними поравнявшись, вдруг кони понеслись
И пыль вокруг подняли столбом под неба высь.

Летела из кибиток поклажа по кустам,
Детишки в голос выли и шум стоял и гам.
Собаки дружно наутёк пустились в миг гурьбой
И стала вновь дорога тихой и пустой.

И долго по селу гулял весёлый смех
О том, как две кикиморы перепугали всех…
Но вот пред нами младшая сестрица из троих –
Клянусь, что не встречали девиц ещё таких.

Она мила, пригожа – пером не описать,
Но все же постараюсь, коль взялся, рассказать.
Я буду аккуратно её писать портрет –
И так: зовут Дуняшей, ей восемнадцать лет.

Густые чёрны волосы  уложены в пучок,
Слегка курносый носик, и нежен пламень щёк.
И губки не целованные, припухшие слегка,
Прекрасны, словно розы два легких лепестка.

А пара дивных глазок сияет бирюзой –
Пишу и сам любуюсь я этой красотой –
И стан Дуняши строен, а ручки – два крыла.
Пройдёт, ступая ножками, Как лебедь проплыла.

Читает много книжек, стишки строчит в тетрадь
И на вопрос любой ответ сумеет дать.
И  в церковь поклониться по праздникам спешит.
И Библия на тумбочке с закладкой  лежит.

И много, много, много хорошего в ней есть,
Но как бы не старался – всего не перечесть,
И не смогу подробно  словами передать –
Её красу такую лишь надобно  видать.

Почувствовать вдобавок своею всей душой
Под этой красотою и ум её большой.
Но тут у вас возникнет, наверное, вопрос -
Мол, почему Дуняшу никто так и не увёз?

Прошу вас не спешить и не бежать вперёд –
Успеет Дуня замуж,  всему придёт черёд,
Еще ведь не окончен сегодняшний рассказ.
Немного отдохните –  вино внесут сейчас…

А вот и Прохор мой. Входи же поскорей
И ставь вино на стол – я угощу друзей.
Гуляйте, веселитесь господа офицеры –
Шампанское налейте в высокие фужеры.

Как ловко пробкою свечу Вы сбили, Бугаёв!
«Так в том я обучался, стреляя в воробьёв.
Бывало на маневрах в какой-нибудь глуши
Мы все так поступали для отдыха души.

И после нас в округе не слышно было птиц –
Туда их завозили  потом из-за границ»…
А вы, как посмотрю, шутник, штабс-капитан,
И за ответным словом не лезете  в карман.

У вас одна острота бежит вослед другой –
Опасно попадаться на язычок такой.
Одно лишь успокоит – в остротах злобы нет.
«Да полно, перестаньте, любезный наш поэт.

Мы к вам всегда с любовью спешим, коль выпал час.
Хороший вы рассказчик – нам далеко до вас.
Никто из нас не может так ловко рифму класть.
Талант всегда от Бога – его нельзя украсть»…

Ну ладно, братцы, тише, пора нам продолжать
Историю о сёстрах и про дуреху-мать.
Но прежде мне придется немного прояснить –
Откуда так подробно их жизни знаю нить…

Послал меня с депешей бригадный генерал.
Я, выехав под вечер, в сильнейший дождь попал.
Проезжую дорогу так мигом развезло,
Что кони вскоре встали, хоть и стегал их зло.

И огонёк заметив почти что у дороги,
Туда я поскорее свои направил ноги.
И вот совсем продрогший, промокший от дождя,
Глубокой тёмной ночью в дом постучался я.

Открыла мне старушка с  морщинистым  лицом –
Она девиц вскормила, как я узнал потом.
Она, всплеснув руками, вскричала: «Боже мой!
Да где же вас носило? Вы, словно, домовой!

Я попрошу вас, барин, свою накидку снять.
И проходите в залу – хозяйку подождать…»               
И вот сама хозяйка и с ней девицы две
Спустились и уселись пред мною на софе.

И увидав их рожи, других слов нету здесь,
Хотел уже в уныние я опуститься весь.
«Ну, надо ж непогоде в их дом загнать меня…» –
Так мрачно я подумал, согревшись у огня.

Они меня вопросами замучили совсем:
«Кто вы такой и в Питер спешите вы зачем?»
Я отвечал лениво, по капле, по чуть-чуть,
Мечтая поскорее двинуться в свой путь.

Но желание это умчалось сразу прочь,
Когда спустилась в залу хозяйки третья дочь.
Её, друзья, подробно уже я описал,
Поэтому поймёте, что там я испытал.               

И, словно бы проснувшись, я начал говорить
Про стольный город Питер, где довелось мне жить,
Про Невский, про бульвары, про дивный Летний сад,
Про то, как вечерами все на балы спешат.

Описывал красоты зданий и дворцов,
Не забывая, впрочем, сказать про их творцов.
И так за разговорами – я больше всех болтал –
Мы даже не заметили как новый день настал.

И в дальнюю дорогу опять спешить пора.
Но прежде чем уехать пришлось мне со двора,
Успел я, хоть немного, но няньку расспросить
Подробнее о доме, где довелось побыть.

Как видите секрета здесь никакого нет.
С тех пор прошло, наверное, уже с десяток лет.
Но всё  ж не затерялся семейки нашей след –
О ней совсем недавно мне рассказал сосед.

Он проезжал Куличики недели две назад –
В усадьбе запустение, травой зарос весь сад,
Беседки все поломаны, скульптуры – без голов,
Ограда завалилась почти со всех углов.

Садовник, он же сторож, за порядком не следит –
С утра до ночи пьяный под яблонею спит.
Сама хозяйка, Саввична, лежит в земле сырой,
Затихнув уж навечно под каменной плитой.

А дочери все в городе нашли себе приют –
Матрёна и Авдотья так в девах и живут.
Они хоть и бывают почти на всех балах,
Но к ним не подсылает никто любезных свах.               
 
Сестра же их, Дуняша, переполошив мужчин,
Удачно вышла замуж – у мужа большой чин.
Он служит при министре, к царю с докладом вхож,
Собою очень статен и на лицо пригож.

Растит Дуняша деток – двух сыновей и дочь,
Похожую на маму, как капелька, точь в точь.
И всем она довольна, и славит Бога в том.
И пусть большое счастье их не покинет дом…

И так, друзья, добрались мы с вами до конца.
Не делайте поручик грустного лица –
История окончена, но много есть других –
Быть может очень скоро услышите вы их…

…………………………..

Ну, вот и всё – уехали гусары со двора.
Гаси-ка, Прохор, свечи – ложиться спать пора…