А у Пьеро-поэта...

А у Пьеро-поэта - ресницы долгие,
И нечего его до конца не трогает.
А у Пьеро-поэта так сердце хрупко,
Он закатил глаза и ломает руки.

В каждой витрине видит себя, бесценного,
И в каждом сне представляет себя на сцене он.
Сны его веют в ночи золотой ванилью.
Право, напрасно поэта-Пьеро корили.

Вечно корили, что он лишь в себя влюблённый –
Но у поэтов иные царят законы.
В каждой витрине видеть себя и помнить –
Кто ты сегодня, светлый ты или тёмный?

В каждом стекле ловить свои очертания.
Так и живёт – скользя по хрустальной грани он.
И на фарфор лица его тени падают –
То ли из райских кущ, а то ли из ада он.

Может быть, этот мир для него – чистилище,
Может быть, ад в груди его не остыл ещё.
Может быть, рай ему наскучил до боли,
Может, ему иной захотелось роли.

Только себя он любит, с собой танцует он,
Тени скользят, как пух голубой, по лицу его.
Пахнут сиренью эти лиловые тени,
В каждой витрине он как на новой сцене.

В каждой витрине он лишь собой любуется,
Если идёт в дурмане стихов по улице.
В каждой витрине ищет себя упрямо,
Душу свою, что заперта в амальгаму.

Душу свою – которая рядом где-то,
Душу свою, душу Пьеро-поэта.
Где же она? Кукла-поэт вздыхает,
Новую душу он создаёт стихами.