Апофеоз Абсурда

«Многие наши мучения и страдания создаем мы сами и переносим их, находясь в плену идеи».
   (Альфред Адлер: «Практика и теория индивидуальной психологии».)

«Дьявол манихейцев является противником, который, подобно любому другому противнику, полон решимости добиться победы и прибегает к любой хитрости или лицемерию, чтобы завоевать ее. В частности, он будет маскировать свою политику создания беспорядка, и, если проявятся признаки начала разоблачения его политики, он изменит ее, чтобы оставить нас в неведении…»
        (Норберт Винер: «Человек управляющий»)

Апофеоз Абсурда.
 
   Восхищаясь гением великодержавного президента,  Александр Проханов, говорил мягким грассирующим голосом, словно в горле у него дрожала горошина, порождая целлулоидную вибрацию:
   - Не знаю, из каких ресурсов Владимир Путин черпал свои идеи, инициации, но он заставил РУССКОЕ  государство вернуться туда, откуда оно убежало в панике во время 90-х годов. И это русское государство по-прежнему мучительно возвращается в эти ЗОНЫ. За время, когда Россия ушла оттуда, на этих пустотах гнёзда свили чужие идеологии, чужие потенциалы, чужие культуры. В эти гнёзда уселись грифы ЦРУ, Пентагона, грифы Голливуда. И русское государство, которое продолжает возвращаться, каждый раз возвращается в схватки, эти грифы не хотят улетать, эти чёрные вороны долбят русские кости, они не хотят покидать эти гнёзда. Поэтому идут сражения повсеместно…

    Был открыт закон совпадений, и теперь лишь следовало подвести под него теорию… Горошина нежно рокотала в горле ПРОханова. Генерал разведки в отставке Виктор Андреевич Белосельцев, слушая его, испытывал удовлетворение, похожее на тепло, которое разливается по телу от глотка горячего чая. И тогда, ПРОханов, тоже собиратель бабочек, знавший о его уникальной коллекции, мягко предложил обмен – коричнево-чумовую бабочку из Восточной Пруссии, на бабочку, которой сниться, что она Чжуан-цзы!

  Белосельцев стал рассматривать коробочку ангельских бабочек, среди которых большая бабочка, пойманная им в молодости на дороге, где горела и дымилась броня, лежали обгорелые трупы и на теплое зловонье воронок, на ядовитые газы взрывов летели бабочки. Они опускались на опаленные вмятины, и Белосельцев взял руками одно опьяненное мохнатое тельце, страстно стиснув перепонки. Схватил за коричневые кончики крыльев… и вдруг почувстВОВал,  как «индетерминизм стал обнаруживаться в физических законах повсеместно…» (В конце 1960-х американский метеоролог Эдвард Лоренц сделал вывод, что незначительные изменения начальных условий упрощенной системы атмосферной конвекции воздуха могут иметь различные последствия. Этот вывод получил название эффекта бабочки. Научное понятие, соответствующее  поэтическому эффекту бабочки – детерминированный хаос).

   Начиная с этого времени обстановка на фронте 11-й гвардейской армии резко изменилась. Немецко-фашистское командование, сосредоточив на флангах центральной группы войск армии свои две ударные группировки, нанесло сильный контрудар, стремясь выходом на рубеж р. Ромянте у Вальтеркемена отрезать соединения 11-й гвардейской армии и 2-го гвардейского танкового корпуса, а затем разгромить их и тем самым ликвидировать прорыв на Гумбиннен. Эти ударные группировки были созданы из 2-й парашютно-моторизованной дивизии «Герман Геринг», 5-й танковой и 61-й пехотной дивизий и моторизованной бригады «Фюрер». Группировка, сосредоточенная восточнее Гумбиннена и имевшая более 40 танков, должна была нанести удар с севера в стык наших 11-й и 16-й дивизий в общем направлении на Вальтеркемен, а группировка в районе северо-западнее Гольдапа, располагавшая 60–80 танками, — с юга на север. Сосредоточенная в районе Гросс Тракенена для усиления шталлупененской группировки 1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» вместе с частями 102-й танковой бригады являлась по существу третьей группировкой. Она имела 60 танков. Для поддержки наземных войск немецко-фашистское командование сосредоточило на близлежащих к Гумбиннену аэродромах значительные силы авиации.  Само название соединений говорит о их боевых качествах. Бригада «Фюрер», по показаниям пленных, была сформирована из частей танковой дивизии «Великая Германия». Во время формирования ее посетили Геббельс, Лей и другие фашистские главари. Большой боевой опыт имела 5-я танковая дивизия.

   Едва Белосельцев проделал двадцать шагов и стал выбираться из очередной воронки, как его ослепил холодный свет шрапнели, разорвавшейся в десяти шагах на высоте трех метров над землей. Он ощутил два тупых удара – в грудь и плечо. Он выпустил автомат из рук, опрокинулся головой назад и покатился обратно в воронку…

   Когда Белосельцев очнулся от долгого обморока, ему показалось, что он бабочка, которой сниться, что она Белосельцев, на плече Иисуса… И только лицо бабочки было святым ликом Александра Проханова… И в сознании Белосельцева, звучал божественный голос Александра Проханова, и Александр Проханов говорил: «В сознании каждого российского человека, каждого русского, Новороссия превратилась в мечту, Землю обетованную, куда стремятся наши молитвы, наши упования. Люди Новороссии среди дымов и взрывов хотят построить свободное народное государство без олигархов, без рвачей, без огромной несправедливости. Они хотят построить государство социальной справедливости. Хотят построить общество, где не было бы национального гнета, где все нации были бы равны, все языки были бы свободны. И на всех языках можно было бы проповедовать совесть, красоту и божественную справедливость.  Они строят государство, в котором дается отпор чудовищному мировому злу, этой беспощадной Америке, что положила лапу на всё человечество. И эту лапу сбрасывают с себя ополченцы Донецка. Они хотят построить страну, основанную на всемирной божественной справедливости. Это чувство божественной справедливости живет в сознании нашего народа испокон веков. С наших русских сказок, где поется песнь о чудесной Жар-птице. С проповеди старца Филофея, который проповедовал теорию «Москва — Третий Рим», где государство обязано поддерживать не просто армию, не просто финансы, а душевную святость человечества, православную мечту о рае…»

  Голос был тихим и убедительным... Белосельцев всматривался в спокойное бледное лицо бабочки, поначалу решив, что потихоньку сходит с ума. Но глаза бабочки были умны, добры, угадывали в Белосельцеве его печаль и растерянность. И Белосельцев решил, что голос бабочки – это голос одного из народных мудрецов и пророков, которые во все века появляются на папертях русских церквей, словно их рожает одна и та же невидимая, тихая женщина, плодоносящая в глубинах русской жизни… Но подул ласковый западный ветер Зефир.  Он подхватил Белосельцева и они устремились к новому Солнцу! И пролетая над ДНР и ЛНР Зефир спросил: «Если тебе явится ангел, то откуда ты узнаешь, что это и на самом деле ангел? И если ты слышишь голоса, то что докажет, что они доносятся с небес, а не из ада или подсознания, что это не следствие патологического состояния? Что докажет, что они обращены именно к тебе? Действительно ли ты предназначен для того, чтобы навязать человечеству свою концепцию человека и свой выбор? Но прежде чем ответить на эти вопросы, ты должен вернуться к себе… а РУССКОЕ  государство пусть возвращается туда, откуда оно убежало в панике во время 90-х годов»

    И Белосельцев мог видеть свысока, как по-сол-датски прошел мимо России датский философ Серен Обю Kierkegaard (Кьеркегор(1813-1855)). Киргегард называл свою философию экзистенциальной - словом, которое само по себе Белосельцеву мало о чем говорило. (Гораздо больше оно сказало  Жан-Полю Сартру, ну и конечно, о многом оно поведало русскому философу-экзистенциалисту Льву Исааковичу Шестову (при рождении Иегуда Лейб Шварцман 1866, Киев, Российская империя —  1938, Париж, Франция)). И хотя Киргегард слово экзистенциализм употреблял часто, ОН того, что можно было бы назвать определением экзистенциальной философии, не дал. Киргегард избегал исчерпывающих определений: это связано у него с убеждением, что лучший способ общения с людьми есть "непрямое высказывание". Он перенял этот метод у Сократа, который видел свое предназначение не в том, чтобы нести людям готовые истины, а в том, чтобы помогать им самим рождать истины. Только рожденная человеком истина может пойти ему на потребу… (Но может ли она пойти на потребу «Партизанам Диких Пространств?»). Философия для Киргегарда отнюдь не есть чисто интеллектуальная деятельность души. Начало философии не удивление, как учили Платон и Аристотель, а отчаяние. В отчаянии, в ужасах человеческая мысль перерождается и обретает новые силы, подводящие ее к несуществующим для других людей источникам истины…

     Но Белосельцев понимал, что если «у России свой особенный путь», а значит, и человеческая мысль в России должна приходить к ИСТОЧНИКАМ ИСТИНЫ по особенному, не иначе как с легкой грустью и упованием на бога. Не исключено, что именно таким образом,  в 1832 г. С. С. Уваров (с 1833 г. - министр народного просвещения) придя к принципам официальной народности: "православие, самодержавие, (незыблемость крепостного права)", после обновления старой версии предоставил потребителю более качественный продукт:  «православие, самодержавие, народность». Социальная задача "официальной народности" заключалась в том, чтобы доказать "исконность" и "законность" крепостничества и монархического правления. Крепостное право объявлялось "нормальным" и "естественным" социальным состоянием, одним из важнейших устоев России, "древом, осеняющим церковь и престол". Самодержавие и крепостничество назывались "священными и неприкосновенными".
 
   Да и разве могло быть ИНАЧЕ… Патриархальная, "спокойная", без социальных потрясений Россия противопоставлялась "мятежному" Западу, и "официальная народность" должна была стать "последним якорем спасения", "умственной плотиной" против проникновения с Запада и распространения в России (вируса) "разрушительных" идей. Ведь кое-кто «на Западе» еще не отыскав в буреломах философии понятия «психотерапия», вдруг понял: «Перед святым теряют всякое сознание силы, всякое мужество, по отношению к нему – мы бессильны и покорны… Свято все, что должно оставаться недоступным, неприкосновенным для эгоиста, быть вне его власти, то есть над ним; свято, одним словом, каждое дело совести, ибо слова: «Это для меня дело совести», собственно, значат: «Это я считаю священным». (и) Так в Европе появился ЭГОИСТ… был ли он ЕДИНСТВЕННЫМ – Белосельцев не знал. Да это и не важно. Важно то, что этот «единственный» понимал, что «как только эгоист-мирянин сбрасывал какую-нибудь высшую власть, например ветхозаветный закон, римского Папу и т. п., тотчас же вырастала над ним новая власть, в семь раз более сильная, например вера вместо закона, превращение всех мирян в духовных вместо прежнего ограниченного числом духовенства и т. д. С ним происходило то же, что с тем одержимым, которым овладевали семь бесов, когда он думал, что освободился от одного». Но самым жутким в этой истории является факт оправдания «единственным» буржуазии за то, что «она не дала Робеспьеру отдалить себя от своих целей, что она справилась у своего эгоизма, сколько места ей следует уделить революционной идее».

    Возможно, самодержавная Россия еще долго бы ОСТавалась «якорем», еще бы… долго профессор Московского университета - филолог С. П. Шевырев (1841) рассказывал о том, что высшим идеалом является смирение и принижение личности. По его утверждению, "тремя коренными чувствами крепка наша Русь и верно ее будущее": это "древнее чувство религиозности"; "чувство ее государственного единства" и "осознание нашей народности" как "мощной преграды" всем "искушениям", которые идут с Запада. Другой же профессор Московского университета - историк М. П. Погодин уверял, что Россия, приняв христианство от Византии, установила благодаря этому "истинное просвещение". С Петра Великого Россия должна была многое заимствовать от Запада, но, к сожалению, заимствовала не только полезное, но и "заблуждения". Профессорам патриотам, необходимо было срочно  «возвратить Россию к истинным началам народности", пока там не свили гнезда чужие идеологии…

    Конечно, Белосельцев, в силу своей интеллектуальной порядочности, не мог допустить мысли, что главным «заблуждением» Петра Первого, было заимствование у Запада идеи строительства Петербургской академии наук… Ведь, только через 200 лет (как говорит советский инженер, физик, академик АН СССР Петр Леонидович Капица) в России узнали, над чем и как работал Ломоносов. Иной человек пришел бы в ужас… Однако, грянула Крымская война. И теория «официальной народности» потрескалась… Иной человек впал бы в отчаяние… но только не Белосельцев. У Белоселцева,  в глубинах БЕСсознательного, жил дух славяно(мульт)фильства! Основной тезис славянофилов - доказательство самобытного пути развития России, точнее - требование "идти по этому пути", идеализация главных "самобытных" учреждений - крестьянской общины и православной церкви. В представлении славянофилов крестьянская община - "союз людей, основанный на нравственном начале" - исконно русское учреждение. Они нападали на Петра I не за то, что он использовал достижения западноевропейской цивилизации, а за то, что он "свернул" развитие России с ее "истинных" начал… 

Забыл царь Петр слезы патриарха Иова. А ведь, когда Федор Иванович (Фёдор I Иоаннович, известен также по имени Феодор Блаженный (1557-1598) — царь всея Руси и великий князь Московский) скончался, патриарх Иов оплакал его самыми непритворными слезами, как и вся Москва. Но, кроме того, как бы в дань признательности к почившему, Иов сам принял на себя труд, несмотря на свою старость и многотрудные обязанности, написать житие этого благочестивого государя на память потомству…  И плакал Белосельцев, узнав, о том, что «хотя (Федор Иванович, последний царь из династии Рюриковичей) и держал в руках своих скипетр славного царства Русского, но всегда устремлял ум свой к Богу и сердечную веру сопровождал добрыми делами; тело удручал церковными песнями, дневными правилами, всенощными бдениями, воздержанием и постом, а душу умащал поучением Божественных Писаний, украшая ее благими нравами... Был весьма НИЩЕЛЮБИВ, милуя вдовиц и сирот, особенно же чтил священнический и монашеский чин, удовлетворяя их всегда пространною милостынею... И в дальние страны земли всегда текла, как нескудная река, его щедрая милостыня, как-то: во св. гору Афонскую, в Александрию, в Ливию, в великую Антиохию и во все святые места даже до Иерусалима...»

    Но, видимо, Петр I Алексеевич (последний царь всея Руси (с 1682 года) и первый Император Всероссийский (с 1721 года))  слезам не верил – даже когда стриг святые бороды бояр...  С тех пор нет покоя двуглавому орлу. Спорит в ночное время голова Рюриковичей с головою Романовых. «Поведение Петра по отношению к Кремлю очень напоминает гимназиста, только что покинувшего надоевшие стены и торжественно сжигающего свои учебники: накося – выкуси! – кряхтит голова Рюриковичей, голосом «Народного монархиста» Ивана Лукьяновича Солоневича(1891-1953 гг.) – Ненависть к Москве и ко всему тому, что с Москвой связано, проходит КРАСНОЙ нитью сквозь всю эмоциональную историю Петра. Эту ненависть дал, конечно, КОКУЙ. И Кокуй же дал ответ на вопрос о дальнейших путях. Дальнейшие пути вели на Запад, а Кокуй был его ФОРПОСТОМ в варварской Москве. Нет Бога, кроме Запада, а Кокуй пророк его. Именно от Кокуя технические реформы Москвы наполнились эмоциональным содержанием: МОСКВУ не стоило улучшать – Москву надо было послать ко всем чертям со всем тем, что в ней находилось: с традициями, бородами, банями, Церковью, Кремлем и спрочим…» Голова Романовых отвечает ей голосом председателя Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете, Василия Осиповича Ключевского (1841 – 1911 гг.): «Ближайшие предшественники Петра, московские цари новой династии, родоначальник которой сел на московский престол не по отцовскому завещанию, а по всенародному избранию, конечно, не могли видеть в управляемом ими государстве только свою вотчину, как смотрели на него государи прежней династии. Та династия построила государство из своего частного удела и могла думать, что государство для нее существует, а не она для государства, подобно тому как дом существует для хозяина, а не наоборот. Избирательное происхождение новой династии не допускало такого удельного взгляда на государство, составлявшего основу политического сознания государей Калитина племени. Соборное избрание дало царям нового дома новое основание и новый характер их власти…» 

   Но гулким эхом продолжают раздаваться в переутомленной голове Белосельцева два вечных вопроса; «Кто делал?» и «Что виновато?» Однако, Белосельцев понимал, что славянофилы вовсе не считали, что будущее России в ее прошлом. Они призывали идти вперед по тому "самобытному" пути, который гарантирует страну от революционных потрясений. А путь, избранный Петром I, по их мнению, создавал условия для таковых потрясений. Они считали крепостное право также одним из "нововведений" (хотя и не западным) Петра I; выступали за его отмену не только из экономических соображений, но и как крайне опасное учреждение в социальном смысле. "Из цепей рабства куются ножи бунта", - говорили славянофилы.

  Возможно, славянофилы были в чем-то и правы, но вот буржуазию из цепей рабства точно не выковать. Но России, с ее особым путем, буржуазия потому и не нужна, дабы, отсутствие буржуазии и является гарантом страны от революционных потрясений. Гнилой (или, феодальный) Запад познал на своей шкуре хватку ее стальных когтей. «Буржуазия – дворянство заслуги; «за заслуги – венец» – ее девиз. Она борется против «ленивого» дворянства… С буржуазией начинается либерализм. Либералы – поборники, не веры – Бога, но разума, их господина».  И этой заразы не должно быть  в РосИмпе.!

   Однако, славянофилы оказались близоруки! Они не смогли разглядеть в закрепощении крестьян главного… (думал, помахивая розовеющими крылышками, Белосельцев) А вот, Арсений Григорьевич Зверев ((1900-1969) советский государственный деятель. Нарком, затем министр финансов СССР в 1938—1960 с перерывом в 1948), героический участник подавления «антоновщины», заметил: «Глубоко убежден, в частности, что, не проведи партия коллективизацию, Советский Союз не смог бы своевременно построить социалистическое общество. Наличие в СССР колхозного строя — несомненно, один из самых важных факторов нашей победы в Великой Отечественной войне». Важных факторов нашей победы! Победы! В том, числе и над армией Наполеона…

  И только, Сергею Шнурову «…снился сон прекрасный: Москва сгорела целиком…», а бабочка продолжала свой полет сквозь чудовищные архетипы коллективного бессознательного, в темных глубинах которого, при тусклом свете восковой свечи, Карл Маркс писал: «Несмотря на своих многочисленных и хорошо оплачиваемых агентов, Россия находится в самом плачевном заблуждении, если надеется в 1848 г. пробудить симпатии к себе напоминанием о так называемых освободительных войнах. И проливала ли Россия свою кровь за нас, немцев? Не говоря уже о том, что Россия до 1812 г. «оказывала поддержку целостности и независимости» Германии открытым союзом и тайными договорами с Наполеоном, она в достаточной степени вознаградила себя позже грабежом и мародерством за свою так называемую помощь… Россия, начиная с 1815 г., должна была, конечно, внушить нам глубокую благодарность. Династия Романовых со своими дипломатами может не беспокоиться — этого долга мы никогда не забудем. Что же касается русской помощи в 1814 и 1815 гг., то нам доступны скорее всякие другие чувства, чем признательность за эту субсидированную Англией помощь. ПРИЧИНЫ этого ЯСНЫ для всякого проницательного человека. Если бы Наполеон остался победителем в Германии, он, согласно своей известной энергичной формуле, устранил бы, по крайней мере, три дюжины возлюбленных отцов народа. Французское законодательство и управление создали бы прочную основу для германского единства и избавили бы нас от 33 летнего позора и тирании Союзного сейма, столь восхваляемого, конечно, г-ном (министром иностранных дел Российской империи, графом Карлом Васильевичем) Нессельроде (1780 - 1862). Несколько наполеоновских декретов совершенно уничтожили бы весь средневековый хлам, все барщины и десятины, все изъятия и привилегии, все феодальное хозяйничанье и всю патриархальность, которые еще тяготеют над нами во всех закоулках наших многочисленных отечеств. Остальная Германия давно уже стояла бы на той же ступени, какой достигло левое побережье Рейна вскоре после первой французской революции…»

   Однако Белосельцев, обладая благоразумностью, не торопился гордиться «энергичными формулами» Петра Великаго.  Конечно, он, как бабочка, был счастлив, когда «однажды какой-то знатный господин улыбнулся, видя, с каким усердием Петр, любя дуб, как корабельное дерево, сажал желуди по петергофской дороге: "Глупый человек, - сказал ему Петр, заметив его улыбку и догадавшись о ее значении: - ты думаешь, не дожить мне до матерых дубов? Да я ведь не для себя тружусь, а для будущей пользы государства". (Возможно, любитель интересных историй Василий Ключевский выдумал эту историю) но, то что хорошо для бабочки, для обыкновенного человека – сме…х…рть…

   И монархист махаон-Белосельцев, мог бы попасть в руки девятилетнего Володи Набокова (1899 – 1977 гг)…  И Володя Набоков (синестетик Сирин) смог бы совершить свое первое научное открытие и написать об этом ведущему российскому лепидоптерологу Николаю Кузнецову… Но тот, кто однажды был укушен красным вампиром Иосифом, тот сам становится летучей мышью-вампиром… Только Белоселцев вытеснил в бессознательное  «реперную точку», которую он поставил на своей прежней жизни. Теперь Красносельцев уверенно летел в темное коммунистическое будущее!

    Даже первый заместитель Председателя КГБ СССР (1985—1991) Филипп Денисович Бобков (род.  1925 г.) не смог бы упрекнуть Красносельцева в сочувствии к «белому движению». Красносельцев не был предателем… он был летучей мышью, а потому знал, что по глубокому убеждению Филиппа Денисовича, «в нашей стране не было бы национальной трагедии братоубийственной гражданской войны, так называемой русской смуты, если бы не Англия. Уже к концу 1917 года Черчилль, призвав страны Антанты "задушить большевизм в колыбели", предложил опираться в этом деле на антибольшевистские силы. Российских офицеров царской армии "обрабатывало" английское посольство в Петербурге, а позже - в Вологде, в других российских городах. По сути, англичане и сколачивали белое движение, выстраивали и подстраивали его. По инициативе той же Англии уже 22 декабря 1917 года состоялась конференция в Париже, где представители стран Антанты приняли решение открыть кредиты для антибольшевистских правительств Сибири, Кавказа, Украины, казачьих областей и Финляндии. А на следующий день было заключено англо-французское соглашение о разделе сфер будущих военных действий в России. Так и возникла ситуация, при которой на деньгах Англии стали жить и подниматься в России Колчак и Деникин, а на деньгах Франции - Врангель, - вот она структура белого движения… И фильм «Ад-мира-лъ», героизирующий белых, уже в новом веке создавался опять же на ДЕНЬГИ Запада. Никто и не скрывает этого: в титрах идет заставка известнейшей голливудской киностудии "XX век Фокс". Ничего, казалось бы, страшного, пустячок, всего-навсего художественный фильм…" Но как человек, долгие годы возглавлявший оборону СССР в холодной, или, как ее еще называют, в психологической войне, - Филипп Денисович (в один прекрасный день) увидел другое - сеется из-за рубежа смута в головах россиян, и чтобы не быть голословным, Филипп Денисович называет кодовое  слово: "Лиоте".
   История такова: французский генерал по фамилии Лиоте во время войны в Алжире, приказал своим войскам высадить деревья вдоль дорог. Он мечтал о прохладе и объяснял, что в тени деревьев можно будет спрятаться от палящего солнца Алжира. Его не понимали - эти деревья вырастут лет через 50, саженцы не дадут сейчас передышки от жары. Лиоте ответил, что на смену ему и его солдатам придут другие. Под кронами деревьев, в прохладе, они с благодарностью вспомнят о них.
     Взяв эту историю как метафору, иностранные спецслужбы в 50-х годах разработали план под кодовым названием "Лиоте". Это был первый серьезный документ холодной войны, он пришел из Англии, так же как и первый клич к этой войне (Бобков имеет в виду, конечно же, речь Черчилля в Фултоне). План "Лиоте" предусматривал далекую перспективу - он не был рассчитан на скорую удачу, скорее, исходил из того, что говорит наша пословица: "Вода камень точит". Цель в плане была обозначена достаточно четко - постепенное изменение государственного строя в СССР, развал нашей страны.

   И вдруг Красносельцев вспомнил, как Петр Первый сажал желуди по петергофской дороге… Значит Юрий Владимирович Андропов (1914  - 1984гг.) председатель Комитета государственной безопасности СССР (1967—1982)  не ошибся, когда,  предложил Филиппу Денисовичу Бобкову пост первого заместителя начальника вновь создаваемого Управления по борьбе с идеологической диверсией. Благодаря верному, как курс коммунистической партии выбору,  многие, живущие в современной России, могут узнать «Как готовили предателей».

Такой возможности не было у Ивана Станиславовича Блиоха (1836 - 1901) — русского банкира и концессионера железных дорог в Российской империи. Блиох, с точки зрения министра финансов (1892—1903) графа Сергея Юльевича Витте (1849 - 1915 гг.), был «человек по природе не глупый, в высшей степени образованный и талантливый, но с недостатками, так сильно присущими большинству евреев, а именно с способностью зазнаваться, и с большою долею нахальства». И вот, опираясь на свои недостатки, Блиох, однажды став «железнодорожным королем», в своей книге «Финансы России XIX столетия» (1882 г.), заметил: «В лице Петра, вся логика русской истории, потребности русского народа, его историческое призвание нашли себе мощного выразителя, нашли в нем ДИКТАТОРА, который сразу разорвал со всеми путами преданий. В лице его, сам русский народ сделал над собой усилие и, прежде всего, перешагнул, отделявшую Россию от запада, непроходимую границу формальных предрассудков… В великом, беспримерном в истории, дел Петра все, даже второстепенное, имеет большое значение. Он ставит закон, вместо татарского «ЯРЛЫКА», то есть  прихатливаго, серайского указа, он вводит точныя определения отношений между правительственными органами, больше всего заботится о контроле и стремится создать вдруг все условия, нужные для развития: и владение морями, и регулярную армию, и академию наук, и обучение русских в заграничных школах, и светскую общественную жизнь, и свободу государства от погрязшей в предрассудках иерархии, и самостоятельность городов, и даже российскую промышленность… НО КАК ВСЯКОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ и общественное явление ИМЕЕТ ДВЕ СТОРОНЫ, так и реформа Петра Великого создала такие условия полновластия, которыми, последовавшие за ним, близорукие правители пользовались без сознания их истинного назначения. Указы о строгом преследовании беглых  людей, отмена боярской думы, уничтожение патриаршества и стрельцов, обратились постепенно в закрепощение народа, в совершенную бесконтрольность власти, не связанной уже ничем, даже обычаями и преданиями… Постепенно, неукоснительно, при преемниках Петра Великого, зараженных духом немецкого бюрократизма, создавался в России строй чисто-крепостнического, чиновничьего государства, в котором власть не обуздывалась уже ничем, даже преданиями и обычаями народной старины. Указы диктовала прихоть, условия народной жизни, судьбы войны и мира определялись царедворством, борьбою фаворитизма. Освобожденная от последних ограничений уз, представлявшихся преданиями и обычаями, власть соединила с вновь установленными европейскими формами прежнюю азиатскую бесконтрольность и все управление государством – даже в более блестящие эпохи, например, в царствование Екатерины II -  сводилось на эксплуатацию темного, безответного, многострадального народа. Из новых завоеванных Россиею, земель, ИЗ ИЗОБРЕТЕНИЙ, появившихся на западе Европы, в России усваивались только те, которые были выгодны для всесильной, одиноко действовавшей, не признававшей общества, эксплуатировавшей народ, ВЛАСТИ».

  «Возможно, Петр Первый и был виноват в гибели (старорусской) Московии… Но напрасно русофоб Карл Маркс упрекал Россию, зараженную духом немецкого бюрократизма, в недоразвитости раздробленной Германии…» - думал в полудреме, сложив красные крылья, перевернутый Белосельцев… Только выгнав злой «дух немецкого бюрократизма» из больного тела матушки России, и вдохнув в него здоровый дух Карла Маркса, можно будет говорить о…  и ударные отряды Красных Докторов Философии, без устали, вплоть до 1989 г., сражаясь за неокрепшие души советских студентов, «Вводя их Философию», работали над вакциной. И вот когда в середине 1980-х заниматься компьютерами стало «круто», когда по всей Америке самые блестящие студенты мечтали о карьере программиста и не могли дождаться окончания школы для того, чтобы отправиться в Силиконовую долину или в кампус Microsoft, где бурлила настоящая жизнь,  Борис Матвеевич Чубайс (1918 – 2000 гг. ) после выхода на пенсию преподавал  марксизм-ленинизм в Ленинградском горном институте… потому как, все советские студенты высших учебных заведений должны были усвоить основную  (ТРОЯНСКУЮ) программу: «Для того чтобы учение о диалектике стало применимо к природе и обществу, к техническому прогрессу и обыденной жизни, его необходимо было поставить на материалистическую основу. Именно так и сформулировал задачу КАРл Маркс (Кар. Ма.): «Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель ПЕРВЫЙ дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика СТОИТ НА ГОЛОВЕ. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно».

    Но вздрогнул, висящий вниз головой, Красносельцев… Прислушался. И услышал Красносельцев одинокий голос: «Человек, в твоей голове бродят привидения! Ты сошел с ума! Ты слишком много вообразил себе и рисуешь себе целый мир богов, который будто бы существует для тебя, - царство ДУХОВ, для которого Ты призван, идеал, манящий тебя. Ты одержим НАВЯЗЧИВОЙ ИДЕЕЙ!» - так кричал Штирнер. Немецкий крик Штирнера (1806 - 1856) напугал Красносельцева и, Красносельцев полетел в ночь, подальше от страА(ш)Нного голоса…

    А тем временем русский социолог и публицист Сергей Николаевич Южаков (1849 - 1910) вспоминал, как исчо не так давно, Россия была заражена иным ДУХОМ! «В уставе о ввозных пошлинах 1810 года впервые были обложены чувствительной пошлиной многие французские товары (предметы роскоши), до того времени почти беспошлинно обращавшиеся в России. Такое обложение французской промышленности и стеснение ее сбыта вызвало негодование Наполеона, которое дошло до крайней степени, когда ему стали известны новые правила о навигации в русских портах. Эти правила были так составлены, что английские суда под нейтральным американским флагом получили доступ в русские порты, что и было прямой целью (заложника основ теоретического правоведения (юридической науки) в России) Михаила М. Сперанского (1772 - 1839 гг.), сознававшего весь вред континентальной системы для России. Эти два акта государственной деятельности Сперанского имели, конечно, и свое влияние на то враждебное России настроение, которое именно в это время начало проявляться в политике Наполеона и привело к великому катаклизму 1812 - 1815 годов. Не менее независимой от всякого франкофильства была та иностранная политика, проводником которой был Сперанский в это время. Канцлер Румянцев и официальное русское представительство в Париже принадлежали к горячим сторонникам французского союза, который и был официально внешней основой русской международной политики; но для людей дальновидных, к числу которых принадлежал Сперанский, была ясна непрочность этого союза, и вечно колеблющийся, нерешительный Александр старался удовлетворить обе стороны. Румянцев руководил официальной дружеской Франции русскою политикою, а Сперанский сосредоточивал в своих руках нити тайной политики, не доверявшей наполеоновской дружбе и зорко следившей за его отношениями. Нессельроде, будучи канцлером при Николае, а в то время атташе при русском посольстве в Париже, находился в постоянных сношениях со Сперанским, через которого Александр в глубокой тайне недоверчиво следил за своим могущественным союзником». Этаким недоверием, кому угодно можно выбить из под ног почву.

Однако, у Красносельцева теперь были крылья! А тому,  кто однажды приобрел красные перепончатые крылья – «Апофеоз беспочвенности» не страшен! Как-то в воскресенье, обедая у Сперанского, Александр Сергеевич Пушкин сказал ему о прекрасном начале царствования Александра: «Вы и Аракчеев стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении зла и блага».

  И уже в начале 1811 года «гений блага» Сперанский просит у Александра отставки от должности государственного секретаря и статс-секретаря по делам Финляндии. В записке, поданной им по этому поводу, Южаков нашел следующие поучительные и благородные строки: «Представляясь попеременно то в виде директора комиссии, то в виде государственного секретаря; являясь, по повелению Вашему, то с проектом новых государственных постановлений, то с финансовыми операциями, то со множеством текущих дел, я слишком часто и на всех почти путях встречаюсь и со страстями, и с самолюбием, и с завистью, а еще более с неразумием. Кто может устоять против всех сих встреч? В течение одного года я попеременно был мартинистом, поборником масонства, защитником вольности, гонителем рабства и сделался наконец записным иллюминатом. Толпа подьячих преследовала меня за указ 6 августа эпиграммами и карикатурами. Другая такая же толпа вельмож, со всею их свитою, с женами и детьми, меня, заключенного в моем кабинете, одного, без всяких связей, меня, ни по роду моему, ни по имуществу не принадлежащего к их сословию, целыми родами преследуют, как опасного уновителя. Я знаю, что большая их часть и сама не верит сим нелепостям, но, скрывая собственные страсти под личиной общественной пользы, они личную свою вражду стараются украсить именем вражды государственной. Я знаю, что те же люди превозносили меня и правила мои до небес, когда предполагали, что я во всем буду с ними соглашаться, когда воображали найти во мне послушного клиента и когда пользы их страстей требовали противоположить меня другому. Я был тогда один из лучших и надежнейших исполнителей. Но как только движением дела был я приведен в противоположность им и в разногласие, так скоро превратился в человека опасного и во все то, что Вашему Величеству известно более, нежели мне…»
     Несколько позднее, в декабре того же 1811 года, Александр серьезно подозревал его в принадлежности к тайному международному союзу иллюминатов и почти верил, что Сперанский - глава этого революционного масонства в России. Так развивалась постепенно интрига, руководимая опытными и испытанными в придворных интригах царедворцами… И с частным приставом Шипулинским помчали Сперанского в ссылку, через Москву, в Нижний Новгород.

    Прибыв в Нижний Новгород, Сперанский не удивился, когда узнал, что  фура с лозунгом «Нижегородцы - Донбассу», груженная 13 тоннами продуктов, 24 февраля отправилась из Нижнего Новгорода на юго-восток Украины. Акцию по сбору гуманитарной помощи для жителей Донецка и Луганска инициировал известный писатель Захар Прилепин… Теперь, здесь, в ДАЛИ от сюрреализма Сперанский, мог наконец-то сходить на концерт группы «Элефанк», посмотреть клип «Капрал» и узнать о том, что «в России живут «две расы» - (этнического смысла в его разделении нет). «Когда одним, - пишет Захар Прилепин, - легче на душе, другим становится мучительно, когда первым хорошо, вторые ВОЮТ с тоски…». (или, воюЮт с тоски?) Например, когда Сперанскому хорошо, Аракчееву, соответственно – плохо… или когда Трофиму Лысенко хорошо, Николаю Вавилову – до смерти плохо … Ну и наконец, когда Владимиру Ефимовичу Семичастному (1924 - 2001  гг.) очень хорошо, то Лауреату Нобелевской Премии Борису Леонидовичу Пастернаку должно быть стыдно…
 
  Однако, это не повод для у-ныТия! Разве имеет значение (граф Витте) то, что Дмитрия Ивановича Менделеева «когда он был жив, очень мало ценили: его не выбрали в Академию наук и даже распускали инсинуации, что будто бы он, поддерживая в различных своих статьях и книгах промышленность и видя в ней всю будущность России, находится чуть ли не на откупе у некоторых промышленников…»  Кто бы какие «инсинуации не распускал», тем не менее, именно Великороссия построила Империю. «Тем не менее, действительно, И. Ползунов первый изобрел паровую машину, П. Яблочков — электрическую лампочку накаливания (патент 1876 года), и А. Попов беспроволочный телеграф (1895 ). Тем не менее Россия дала литературе Толстого и Достоевского, в химии Бутлерова и Менделеева, в физиологии Сеченова и Павлова, в театре — Станиславского, Дягилева, Шаляпина, в музыке Чайковского, Глинку, Мусоргского, Скрябина, в войне — Суворова и Кутузова и, кроме всего этого, в самых тяжких во всей истории человечества условиях построила самую человечную в истории того же человечества государственность. И в то же время самая богатая в истории человечества нация — североамериканская, попавшая в самые благоприятные в истории человечества географические и политические условия, — не создали ничего своего». Именно такою виделась Россия из далекой Южной Америки Ивану Солоневичу, ускользнувшему (в 1934 году) из цепких мышиных лапок Красносельцева… 
   
   Был жаркий солнечный день. Бабуля дала Ивану Лукьяновичу, Бибигону и Бесогону панамки и сказала не снимать их, а то может случиться «Солнечный удар». Но Бесогону не нравилось, как он в ней выглядит и сразу же снял ее… он посмеивался и говорил, что панамки идут только девчонкам, а мальчишки выглядят в них просто глупо. Сначала все было хорошо, но потом Бесогон почувствовал головокружение, у него поднялась температура и он произнес:
    - Ненавижу… Русскую литературу ненавижу.
   - Почему? – удивился Бибигон.
   - Почему? Сто лет сами себя говном поливаем, остановиться не можем. Сто лет. Всех подряд: попов, господ, власть. Любую ВЛАСТЬ. Как это Некрасов, пьянь, картежник,  писал: «Широкую, ясную, грудью, дорогу проложим себе». О! проложили… Ни стыда, ни греха. Ничего нет. Все потеряли. ВСЕ МОЖНО. Все своими руками сделали. Что, я что-то не видел? Мы что-то не видели? Не понимали что-то? Я все видел… все понимал… все понимал. Только ручками своими ни к чему прикасаться не хотел. А зачем? Пусть это кто-то другой…
   - А пусть это Звягинцев? – наивно предложил Бибигон. – Он ведь тоже что-то видит, что-то понимает. Не хуже Достоевского. Он же снял фильм «Левиафан».
   - Фильм? Звягинцев? – застонал Бесогон. -  «Нет, ОН колдун! Подобно мне, И ОН родился на Луне. Да, на Луне, и много лет за мною рыщет ОН вослед. И хочет превратить меня В букашку или в муравья…» И не только меня… Наивный Бибигон! Режиссер Андрей Звягинцев должен извиниться перед россиянами за свою картину "Левиафан", номинированную на "Оскар". Один из немногих проницательных людей,  член Общественной палаты РФ политолог Сергей Марков по достоинству негативно оценил этот фильм. Он считает, что этот фильм – "заказуха" кинофестивальная, чтобы получить призы", – заявил он. На вопрос, почему ему так не понравился фильм, Марков ответил: "Всегда есть что-то хорошее, а в этом фильме нет никакой надежды, побеждает зло". По его мнению, эта картина "оправдывает геноцид русского населения… В фильме показано, что жизнь русских настолько ужасна, что, получается, и отобрать ее – не такой уж большой грех… По сути, фильм производит расчеловечевание русских и является идеологическим обоснованием геноцида русского народа…» ПОНИМАЕШЬ!
   - А Д-остоевский? Неужели не «заказуха»? – удивился Бибигон. – МИНИстр культуры Владимир Мединский надеется, что «в будущем Андрей Звягинцев, человек очень одарённый, при поддержке Министерства культуры снимет кино, в котором не будет этой ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ безнадёги. Кино, после которого захочется встать, выйти на улицу и сделать что-то хорошее, правильное, не откладывая — прямо здесь и прямо сейчас». После «Левиафана», почему-то, у министра культуры такого чувства не возникает… После «ПреступлениЯ и наказаниЯ», почему-то такого чувства не возникло и у Ленина…


   Только где-то в далекой будущности России, бот Родион 2015, отправляясь сдавать ЕГЭ,  взял с собою Топор Великой Казни (пробой блока: +50%). Родион был не согласен с Федором Михайловичем,  критикующим буржуазную цивилизацию, которая якобы «извращает человеческую природу, порождая не только видимое зло, но и, то худшее, бесчеловечное, что таится в глубине человеческого сознания». Но, что породило крепостное право? и что рвалось? из глубины сознания Федора Михайловича в 1867 году, когда он писал  из ганзейского города Гамбурга  своей жене Анне Сниткиной (Достоевской): «Веришь ли: я проиграл вчера все, все до последней копейки, до последнего гульдена, и так и решил написать тебе поскорей, чтоб ты прислала мне денег на выезд. Но вспомнил о  ч_а_с_а_х  и пошел к часовщику их продать или заложить… Представь себе, КАКИЕ ПОДЛЫЕ ЭТИ НЕМЦЫ: он купил у меня часы, с цепочкой (стоили мне 125 руб. по крайней цене) и дал мне за них всего 65 гульденов, то есть 43 талера, то есть почти в 2 1/2 раза меньше. Но я продал с тем, чтоб он дал мне одну неделю срока и что, если я в течение недели приду выкупить, то он мне отдаст, разумеется, с процентом...»

   И летучая мышь-вампир Красносельцев, словно вырвавшись из мрачных глубин сознания Михаила Федоровича, помчался на крик гордого БУРЕВЕСТНИКА! Между тучами и морем гордо реял Буревестник, черной молнии подобный. Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает... Он над тучами смеется, он от радости рыдает!  Да, вот только Красносельцев не над, а под тучами неистово смеялся над Алешей Карамазовым… Непостижимым было мышь-ЛЕНИниЕ Красносельцева…  — Буря! Скоро грянет буря! И был растерян Алеша, задыхаясь в экзистенциальном вакуУМЕ…  Красносельцев бросил в лицо Леше "дневник лишнего человека" и напомнил ему о том, что Иван Сергеевич Тургенев (1818 - 1883), впервые ввел в русскую литературу выражение "лишний человек".    
     - К чему это все? - спросил Алеша.  - Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, - то создал он его по своему образу и подобию.               
     - А ты удивительно умеешь оборачивать словечки, как говорит Полоний в "Гамлете", - засмеялся Красносельцев. - Пусть, я рад; хорош же Бог, коль его создал человек по образу своему и подобию… Во времена испанского детства сюрреалистического Сальвадора Дали (1904 – 1989 гг.), когда ум его стремился приобщиться к знаниям, Сальвадор не обнаружил в библиотеке отца ничего, кроме книг атеистского содержания. Листая их, он основательно и не принимая на веру ни единого утверждения убедился, что Бога не существует. С невероятным терпением читал он энциклопедистов, которые, на его взгляд, сегодня способны навевать лишь невыносимую скуку. Вольтер на каждой странице своего «Философского словаря» снабжал Сальвадора чисто юридическими аргументами (сродни доводам отца, ведь и он был нотариусом), неопровержимо свидетельствующими, что Бога нет. Впервые открыв Ницше, Сальвадор был глубоко шокирован. Черным по белому Фридрих Ницше нагло заявлял: «Бог умер!» Каково! Не успел Сальвадор свыкнуться с мыслью, что Бога вообще не существует, как кто то пригласил его присутствовать на похоронах БОГА!
    - Ты, может быть, сам масон! - вырвалось вдруг у Алеши и он, словно нуб, забормотал - Ты не веришь в бога! Это чтобы "все позволено"? Все позволено, так ли, так ли?
   - Послууушай, Леша! Макс Штирнер утверждает, что «как либерал, так и ХристиАНИН ходят по заколдованному кругу. Ты – Человек, потому что дух человечества, то есть Человек обитает в тебе точно так же, как Ты – христианин, если в тебе обитает дух Христа. Но поскольку он присущ тебе как второе, хотя и настоящее или «лучше», иное, Я, то он остается для тебя посторонним и Ты должен стремиться стать полностью Человеком… РЕЛИГИЯ Человека – это всего лишь последняя метаморфоза христианской религии. ЛИБЕРАЛИЗМ – это религия, так как он отделяет мою сущность  от меня и ставит ее надо мной, так как он в той же мере возвышает Человека, в какой какая-нибудь другая религия возвеличивает своего бога или кумира, так как он делает из моей САМОСТИ нечто потустороннее, так как он вообще делает из нее, из моих свойств и моей собственности нечто ЧУЖДОЕ, а именно «сущность», словом, он ставит меня ниже Человека и благодаря этому находит мое «призвание»… Эту религию можно назвать государственной, или, вернее, религией «СВОБОДНОГО» ГОСУДАРСТВА…»  Например, как Франция. И все же, Леша – это религия! Либерализм - это ОПИУМ для народа! И мы не имеем права быть ЭГОИСТАМИ, мы не допустим… чтобы сознание народа было отравлено опиумом или алкоГОЛЕМ! МЫ создадим на нашем черноземе настоящего СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА!
   - Некогда император Священной Римской Империи Рудольф II, Габсбург (1576 – 1612 гг.) поверил пражскому раввину, каббалисту и математику, Йегуда Лев бен Бецалелю (ок. 1525 – 1609 гг.), что своими заклинаниями он способен вдохнуть жизнь в глиняного человека – ГОЛЕМА…
  Красносельцев нахмурился и вдруг странно как-то побледнел (видимо, каждый должен пройти через свой ад…  АД(dog)матического мышления...):

     Если человек (например, Лев Шестов) вам скажет: scire est per causas scire (знание есть знание причин), можете больше не сомневаться: он уже не существует для философии, и философия не существует для него. Давно пора бросить старые предрассудки и открыто заявить: per causas scire est nescire (знание причин есть незнание). И тут, пожалуй, Шекспир пригодится. Он расскажет вам, что есть неизвестное, которое никоим образом не может и не должно быть сведено к известному. Что порядок, о котором мечтают философы, существует только в классных комнатах, что твердая почва рано или поздно уходит из-под ног человека, и что после того человек все-таки продолжает жить без почвы или с вечно колеблющейся под ногами почвой, и что тогда он перестает считать аксиомы научного познания истинами, не требующими доказательств, что он перестает их считать истинами и называет ложью. И что мораль, если только можно, не играя словами, назвать моральным его отношение к миру и людям, называет знание по причинам самым несовершенным знанием. Его девиз: апофеоз беспочвенности... Но "философ" давно уже не слушает. Все лучше, чем беспочвенность. Много грязи, пошлости, гадости и глупости в тебе, Германия, - Wenigstens bist du doch festes Land (Хотя бы потому, что ты твердая земля).

    «Железный» Отто фон Бисмарк гордо стоял на твердой земле. Здесь, на этой земле немецкий философ Фейербах однажды утратил узкорелигиозную точку зрения, утратил БОГА… Однако, твердая почва не ушла из под ног Фейербаха.  После уничтожения веры Фейербах мечтал причалить к спокойной – как он думал – и безопасной гавани любви. «Высшим и первым законом должна быть любовь Человека к Человеку. Homo homini Deus» (Человек человеку – Бог!) – это высший практический принцип, это поворотный пункт в мировой истории».  Теперь каждый немец, благодаря Фейербаху, мог перейти на другую сторону религиозного понимания – нравственную… (Вообще Фейербах произвел только перестановку субъекта и предиката, отдавая предпочтение последнему!) Нравственность победила – и наступила  полная… смена ВЛАСТИТЕЛЕЙ! Но, только Макс Штирнер - ЕДИНСТВЕННЫЙ, ни кем не признанный ОТЕЦ индивидуальной психологии заметил, что собственно изменился только Бог, а  Deus – ЛЮБОВЬ осталась той же; там любовь к сверхчеловеческому Богу, здесь любовь к человеческому Богу, к homо как Deus. Значит, теперь Человек «свят» для Бисмарка? И все «истинно человеческое» для Бисмарка… свято? О том Фейербаху оставалось (как и либералам) только мечтать… Бисмарк остался стоять на своих железных нога, сформулировав свое политическое кредо: «П-Русский монарх является обладателем неограниченной власти милостью не народа, а Господа, и часть своих прав он добровольно передал народу». И никто не смог бы перекодыровать Бисмарка… Даже Алексис де Токвиль, который даже не слыша гласа Творца, знал, что звезды движутся в небесном пространстве по тем орбитам, которые были начертаны его перстом. Токвиль утверждал: «Если долговременное наблюдение и непредвзятые размышления привели в настоящее время людей к признанию того, что прошлое и будущее нашей истории в равной мере определяются постепенным, последовательным наступлением равенства, одно это открытие уже придаст данному процессу священный характер событий, предопределенных волей верховного Владыки. Желание сдержать развитие демократии, следовательно, представляется борьбой против самого Господа, и народам не остается ничего другого, кроме как приспосабливаться к тому общественному устройству, которое навязывается им Провидением». Но только не Бисмарку…

    И все же!  в конце февраля 1848 года всю Германию всколыхнуло пришедшее с запада известие: во Франции произошло восстание, король свергнут! Немецкие либералы и демократы увидели возможность осуществить свои мечты! Карл Маркс – свои. Политическое положение Германии в эпоху революции было таково, что общая различным классам ненависть и вражда к абсолютизму на первых порах задерживала резкое социальное обособление. Наиболее радикальные слои немецкой буржуазии в начале революционного периода были убеждены, что «крайности» социального вопроса порождаются лишь отсталостью политического  строя и установления конституционного порядка создаст добрый мир и дружеское сотрудничество. Такие условия времени как нельзя больше способствовали уверенности в том, что общая военная кампания пролетариата и буржуазии будет вполне солидарна и закончится полной победой над СТАРЫМ порядком и уже после этого займутся подведением своих классовых счетов оба главных участника этой союзной кампании – пролетариат и буржуазия. Что касается вожаков рабочего движения, они остались верными тому паролю, который дал «Коммунистический манифест», и усердно поддерживали буржуазию, поскольку она играла революционную роль. Наблюдая за стольвеличественным действом со стороны Макс Штирнер думал: «Коммунизм справедливо восстает против гнета, который Я испытываю от единичных собственников, но еще страшнее та власть, которую он даст обществу».

     Возможно, вследствие такой простой причины, немецкие либералы, хоть и не властвовали, но разделяли взгляды французского ЮРИСТА АЛЕКСИСА де (НА…) Токвиля, который оказавшись в 1831 году в Америке, пришел в священный трепет, осознав,  что «Христианство, провозгласившее равенство всех людей перед Господом, не должно отвращать лицезрение картины равенства всех граждан перед законом…»
      Под предлогом изучения пенитенциарной системы Соединенных Штатов, Токвиль вместе со своим другом Гюставом де Бомоном отправились на БЭТПОДАХ в город Готэм, где их ждал миллиардер Брюс Уэйн, успешный промышленник, филантроп и любимец женщин.… Токвиль поделился с Уэйном своими впечатлениями от увиденного и заметил:
    - Америка— страна демократии, Франция — страна революции, но в Европе есть и более несчастные народы. Когда из свободной страны приезжаешь в страну, лишенную свободы, то видишь необычную картину: в первой стране все действует и движется, во второй — все спокойно и неподвижно. [...] Знакомясь с ними обеими, нелегко понять, почему в первой непрестанно появляются новые потребности, а вторая, казалось бы, не имеет почти никаких желаний...
   -  Но, видимо, мудрое правление как раз и заключается в том, чтобы создать такие условия существования, при которых все желания сами по себе пропадают? – улыбнулся Уэйн. – … достаточно создать триАДА! Только куда они потом денут расплодившихся бесов? Вот в чем вопрос… 
    - Бесы будут охранять «лишних людей». – как бы предпо(д)ложил де Бомон. Ведь все излишества из собственной страны не выг(но)ишь…
   - Не выгонишь… - поправил француза Уэйн. – Но вот, что интересно!  На днях, совершенно случайно обнаружил среди Хроник Риддика и Нарни,  «Хронику русского» государственного деятеля Александра Ивановича Тургенева (1784, Симбирск (Ульяновск) -  1846, Москва), брата экономиста Николая Ивановича Тургенева. И вот о чем он пишет: «17 февраля. Вчера был последний  день  здешней  масленицы  и  первый  - ПАРИЖСКОЙ ВЕСНЫ... Я  отказался  от  Мюсара  и  провел  вечер  в  чтении Токевиля о _демокрации_ (в Америке). Талейран называет его книгу умнейшею  и примечательнейшею книгою нашего  времени,  а  он  знает  и  Америку,  и  сам аристократ, так,  как  и  Токевиль,  которого  все  связи  с  Сен-Жерменским предместьем.  Вы  согласитесь  с  заключением  автора: «В настоящее время в мире существуют два великих народа, которые, несмотря на все свои различия, движутся, как представляется, к единой цели. Это русские и англоамериканцы. Оба этих народа появились на сцене неожиданно. Долгое время их никто не замечал, а затем они сразу вышли на первое место среди народов, и мир почти одновременно узнал и об их существовании, и об их силе. Все остальные народы, по-видимому, уже достигли пределов своего количественного роста, им остается лишь сохранять имеющееся; эти же постоянно растут. Развитие остальных народов уже остановилось или требует бесчисленных усилий, они же легко и быстро идут вперед, к пока еще неизвестной цели. Американцы преодолевают природные препятствия, русские сражаются с людьми. Первые противостоят пустыне и варварству, вторые – хорошо вооруженным развитым народам. Американцы одерживают победы с помощью плуга земледельца, а русские – солдатским штыком. В Америке для достижения целей полагаются на личный интерес и дают полный простор силе и разуму человека. Что касается России, то можно сказать, что там вся сила общества сосредоточена в руках одного человека. В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России – рабство. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины мира». Неужели, Алексис, это возможно?
   - Это возможно настолько же, насколько возможно, что БЭТПОДЫ, на которых мы примчались к вам, изобретены лет тридцать назад русской мышью-вампиром Красносельцевым, а товарищ Сталин, если верить еврейской шутке литературного физика-теоретика Виктора Павловича Штрума, сформулировал законы всемирного тяготения задолго до Ньютона!!! – рассмеялся де Бомон.
   - Не понимаю, о чем это вы?  Если Квантовая Запутанность вытекает из уравнений квантовой механики, то из чего вытекает весь этот бред? Неужели вы думаете, что, если в России  появиться невероятный Красносельцев, то значит, однажды в Америке обязательно обнаружиться Бэтмен? Этого не может быть… это самое немыслимое, самое абсурдное, самое безумное, самое нелепое предположение.
   - Конечно, не может быть! Мышь-вампир и Бэтмен могли бы запутаться, если бы находились довольно близко друг от друга… В таком случае их свойства стали бы взаимосвязанными. – согласился с Уэйном де Бомон. – И все же! Самое интересное, что согласно учению Квантовой Механики, даже если разделить эти невероятные существа и отправить их в разные концы света, они все равно могут остаться запутанными, неразрывно связанными…
    - Довольно близко друг от друга находятся Россия и Германия! Вот где запутанность… и к чему она еще их приведет? - заметил Токвиль. – оставим же политикам кесарево, а физикам – богово!

   Однако, как говорит министр культуры РФ Владимир Мединский: «важен сам факт: ИДЕЯ носится в воздухе… » И пока Макс Планк пытался поймать ее, в 1847 г. немецкий инженер и промышленник Эрнст Вернер фон Сименс ( 1816 - 1892) вместе с механиком Гальске основал телеграфно-строительную фирму Telegraphenbauanstalt Siemens & Halske, которая занималась кроме электротелеграфии широким кругом работ в области точной механики и оптики, а также созданием электромедицинских аппаратов. В 1849 г. фирма S&H построила первую в Германии телеграфную линию Берлин — Франкфурт-на-Майне… Начиная с 1853 г. фирма S&H вела строительство ряда телеграфных линий в России, связав Санкт Петербург с Кронштадтом, Гельсингфорсом, Варшавой, Ригой, Ревелем и приняв на себя их техническое обслуживание…
   
   Но не это удивляло… Красносельцева! Тайно он уже успел побывать и в Англии, и во Франции, и в Америке. Он был в Индии, наконец, и видел много диковинного, что, в конце концов, объяснялось особенностями национального уклада и характера. Настоящая же загадка, которая занимала мысли Красносельцева, была мысль о мысли, которой однозначно никогда не было у  Вернера Сименса, но которая, тем не менее, однажды появилась у основателя фирмы Siemens три года назад, в Берлине, когда к нему явился посланный русским императором Николаем I капитан фон Людерс. Капитан сказал, что из всех европейских телеграфных систем он счел наилучшею его, Вернера Сименса, систему и уполномочен вести переговоры о строительстве телеграфа в России: «Моя система?.. И это говорит человек, прибывший из России, из Петербурга, где двадцать лет назад был изобретен телеграф? Непостижимо»! Красносельцев-вампир, как и Вернер Сименс-ученый был неприятно поражен всем, что довелось увидеть ему в первые же дни по приезде: бюрократизм царских сановников и неуважение к таланту, к пытливому уму людей, посвятивших себя науке. Изощренное чинопочитание и лесть - и самое элементарное пренебрежение к человеческой личности: он собственными глазами видел на строительстве телеграфных линий "живую собственность" - крепостных крестьян. Все это он назвал для себя "просвещенным варварством", но оставил это мнение при себе. Он был деловым человеком и, разумеется, дипломатом. Строительство "русского телеграфа" приносило фирме "Сименс и Гальске" баснословную прибыль. Вскоре в Петербург прибыл брат ученого - Карл Сименс, которому суждено было на долгие годы стать управляющим русского отделения берлинской фирмы… (Карлу Сименсу все было до ЛАМПОЧКИ!)
«Но с другой стороны, - говорит Владимир Мединский, (которого по праву данного случая Красносельцев называл нашим Айзеком Азимовым) - легенда о лампочке, горевшей в 1856 г., все же лучше, чем сказки о дикой России, только принимавшей чужие изобретения». Министр культуры полагает, что «Миф о лампочке», горевшей в середине Х!Х в., мобилизует и наполняет чувством гордости за предков. Миф же об их близорукости и туповат(Н)ости парализует волю и отбивает охоту вообще что-то делать…

    Не потому ли в России такие ужасные дороги? И не уже ли среди двух-трех дураков не найдется один самый умный, который создаст, наконец-то, положительный МИФ о российских дорогах и тем самым пробудит в русском человеку ту колоссальную энергию, которая подавляется в нем бесконечными черными мифами! И тогда, смазав заржавевших депутатов-роботов, созданных на советских заводах, общество достигнет индивидуального благополучия! Один из основателей американской социологической науки,  Лестер Франк Уорд (1841 – 1913 гг.) в 1893 году (словно подпевая в унисон ЭГОИСТУ Макса Штирнера, на зло проповеднику марксизма Георгию Плеханову(1856-1918)) не сомневался в том, что «как с точки зрения социального прогресса, так и с точки зрения индивидуального бла-бла-благополучия желательное заключается в предоставлении свободы социальной энергии. Социолог требует ее, потому что она увеличивает прогрессивную силу общества. Моралист должен бы требовать ее, потому что она увеличивает СЧАСТЬЕ. И то и другое заключается в деятельности, поэтому чем больше деятельности, тем лучше. Истинная нравственность, как истинный прогресс, состоит в освобождении социальной энергии и в свободном действии силы. ЗЛО заключается только в трении, которое надо побороть или по крайней мере довести до минимума. Этого можно достигнуть не увещаниями, а усовершенствованием общественного механизма. Влечения, которые производят зло, сами по себе не суть зло. Абсолютного зла нет. Ни одна из наших склонностей, причиняющих зло, не дурна по существу. Все они сами по себе хороши и необходимо должны быть таковыми, потому что они были развиты в человеке единственно с той целью, чтобы приспособить его к существованию, переживанию и ПРОГРЕССУ. Всякое зло – относительно. Всякая сила может причинить вред. Силы природы хороши или дурны, смотря по тому, на что они тратятся. Ветер есть зло, когда он толкает корабль на скалы, он – благо, когда он надувает парус и подгоняет его на его пути…».
«Революция ЕСТЬ благо» - думал Красносельцев! И Альбер Камю вздрогнул. Он видел, как «в 30-е годы (19 века) русская ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ благоговела благоговела перед Шеллингом и французскими мыслителями, в сороковые – перед Гегелем, а во второй половине столетия - перед его порождением – немецким социализмом. Тогдашняя русская молодежь вдохнула в эти абстракции всю безмерную силу своей страстности, буквально оживила эти мертвые идеи. Религии человека, чьи догматы уже были сформулированы германскими профессорами, еще не хватало апостолов и мучеников. Эту роль взяли на себя русские христиане, уклонившиеся от своего первоначального призвания, для чего им пришлось отринуть и Бога, и добродетель». (И новый российский телеканал  РУССКОЕ  консервативное телевидение (РКТ) «Ракета»).  Такая ракета изобретателю Николаю Ивановичу Кибальчичу ( 1853 -  1881) была не по душе…
Но жизнь идет своим чередом. В начале апреля 1848 года, в Берлине вновь собрался Соединенный ландтаг. Единственной его задачей было закрепить уступки, сделанные королем в марте, и принять решение о созыве прусского Национального собрания. Несмотря на то что ландтагу был отмерен короткий век, Бисмарк успел произнести речь, в которой подчеркнул свой КОНСЕРВАТИЗМ. «Я прощаюсь с ПРОШЛЫМ, как с покойным, которого искренне любил; в печали, но без надежды вновь пробудить его после того, как сам король бросил горсть земли на его гроб» - заявил он с трибуны, а сам подумал: «Если действительно  получиться НА НОВОМ ПУТИ, на который мы сейчас вступили, достичь единства германского отечества, прийти к более счастливому  или даже просто законодательно упорядоченному состоянию, тогда наступит момент, когда Я выскажу свою благодарность создателю НОВОГО ПОРЯДКА…» И если Альбер Камю в своем «Абсолютном утверждении» уверен в том, что Макс Штирнер ничего не признает  или не видит, не останавливаясь ни перед каким разрушением, то прежде чем сказать: «Тебя (немецкий народ) похоронят. Вскоре твои братья, другие народы, последуют за тобой. Когда все они уйдут, человечество будет погребено, и на его могиле Я, его наследник. Наконец-то буду смеяться…», Максу Штирнеру следовало бы обратиться к Карлу Густаву Юнгу,  способному в «Настоящем и будущем» рассказать Альберу, об угрозе индивидууму в современном обществе…

    А пока Макс Штирнер готовился к похоронам, Фридрих Энгельс не переполнялся чувством гордости за предков! Энгельс, как и Старая, Сварливая Англия не желал видеть Германию сильной и цельнометалической! Его мысль угнетала Великая Германия с ее антисепти… АНТИСЕМИТИЗМОМ. И Энгельс в 1890 году, проживая в Лондоне, чернил Германию, (черными Ми-Фа-Ми) не жалея чернил: «Антисемитизм — это признак отсталой культуры, и поэтому имеет место только в Пруссии и Австрии, да еще в России… В Пруссии распространителем антисемитизма является мелкое дворянство, юнкерство, получающее 10 000 марок дохода, а расходующее 20 000 марок и попадающее поэтому в лапы ростовщиков; и в Пруссии и в Австрии антисемитам хором подпевают гибнущие от конкуренции крупного капитала мелкие буржуа: цеховые ремесленники и мелкие лавочники. И если уничтожает эти насквозь реакционные классы общества, то он делает то, что ему надлежит делать, и делает хорошее дело - все равно, является ли он семитским или арийским, обрезанным или крещеным; он помогает отсталым пруссакам и австрийцам двигаться вперед, способствует тому, чтобы они достигли, наконец, современного уровня развития, при котором все прежние общественные различия растворяются в одной великой противоположности между капиталистами и наемными рабочими. Только там, где этого еще нет, где еще не существует сильного класса капиталистов, а следовательно и сильного класса наемных рабочих; где капитал еще слишком слаб, чтобы овладеть всем национальным производством, и поэтому главной ареной его деятельности является ФОНДОВАЯ БИРЖА, где производство, следовательно, находится еще в руках крестьян, помещиков, ремесленников и тому подобных классов, сохранившихся от средневековья, — только там капитал является преимущественно еврейским, и только там имеет место антисемитизм. Во всей Северной Америке, где существуют миллионеры, богатство которых лишь с трудом можно выразить в наших жалких марках, гульденах или франках, среди этих миллионеров нет ни одного еврея, и Ротшильды являются просто нищими рядом с этими американцами. Даже здесь, в Англии, Ротшильд — это человек со скромными средствами по сравнению, например, с герцогом Вестминстерским. Даже у нас на Рейне, откуда мы 95 лет тому назад с помощью французов прогнали дворянство и создали современную промышленность, — где там евреи? Антисемитизм, таким образом, — это не что иное, как реакция средневековых, гибнущих общественных слоев против современного общества, которое состоит в основном из капиталистов и наемных рабочих; он служит, поэтому, лишь реакционным целям, прикрываясь мнимосоциалистической маской; это уродливая разновидность феодального социализма». И поэтому Фридрих Энгельс и Ко, не желал иметь с ним ничего общего... как и Роман Абрамович…

    Конечно, Фридрих Энгельс мог бы еще раскачать лодку, но раскачать ЛИНКОР «БИСМАРК» Энгельс был уже не в силах. Отто фон Бисмарк находился у власти до 1890 года, когда Вильгельм !! (1859-1941), второй сын Вильгельма !, имевший собственный взгляд на управление государством, решил обойтись без уже престарелого канцлера. Когда Бисмарк оставил свой пост, Максу Планку было 34 года. Тогда Максу Планку, а тем более теоретику и пропагандисту марксизма Георгию Валентиновичу Плеханову (1856 – 1918 гг.), и в голову не могло прийти то, что ЕДИНСТВЕННЫМ атомом, который находиться в процессе созидания – по крайней мере  в регионе Ампудара, - является атом Дали…

    Последняя четверть Х!Х века стала периодом радикальных экономических и социальных преобразований. Индустриализация, начавшаяся в середине столетия, превратила Германию в мощную промышленную державу, равную по развитию Британии. Вместе с индустриализацией развивалась наука и технологии, являясь одновременно ее причиной и следствием. По всей стране и особенно в Берлине появилось множество исследовательских центров, привязанных к промышленности. Один из них – Имперский институт физики и технологии, основанный в 1887 году и сыгравший ключевую роль в открытии КВАНТА ЭНЕРГИИ.

   В 1870 году национальное богатство США составляло тридцать миллиардов  долларов, к 1900 году оно возросло до ста двадцати семи миллиардов. При этом стремительно увеличились размеры личных состояний… Красносельцев, словно искра, пламенеющая от ненависти,  читал, в опубликованной в 1889 году журнальной статье «Хозяева Соединенных Штатов», что средний ежегодный доход ста самых богатых людей страны составляет от 1,2 миллиона долларов до 1,5 миллиона (доходы европейских монархов были существенно ниже), в то время время как восемьдесят процентов семей США имели доход меньше пятисот долларов в год. Выходцев с (аграрного) ЮГА среди новых миллионеров не было, и лишь немногие обитали  в Новой Англии – в конце Х!Х века самые крупные состояния были сделаны на железных дорогах, в промышленности и финансах, а центрами формирования капиталов являлись Нью-Йорк, Пенсильвания, Иллинойс, Огайо и ЗАПАД… О этот дивный, дикий Запад!

     Тот факт, что такие гигантские богатства сконцентрировались в частных руках, беспокоил не только широкие слои американской общественности, которые в своей массе были отнюдь не богаты, но также и «старую гвардию». «Бостонские брамины», «нью-йорские никербокеры» и обитатели филадельфийской Риттенхаус-сквер по-прежнему имели крупные банковские счета и гордились своей родословной, но настоящие богатство и власть теперь принадлежали «новым» людям. Генри Адамс с презрением говорил, что настало время, когда вперед лезут разного рода капиталисты, банкиры, плутократы и евреи (для него это все были синонимы). Не последнюю роль в происходящем играл комплекс утраты позиций его социального круга…  Старая американская аристократия так просто не сдавалась, «в спорт и культуру» не отступала, изобретала новые способы укрепления своих социальных границ. Учреждение элитарных клубов и различного рода патриотических и генеалогических обществ, трепетное отношение к тому, чтобы сыновья учились только в особых привилегированных  школах, культ «Светского альманаха», а также стремление селиться в пригородах, образуя закрытые для чужаков общины, - все это в той или иной форме существовало и прежде. Новой здесь, пожалуй, была вспышка ожесточенного злобного антисемитизма…

    И Красносельцева данный факт не удивлял. Но Дмитрия Ивановича Менделеева удивил другой факт: «И вот рядом с самообожающей похвальбой англичан да немцев выступили недавно японцы и ну нас корить всеми нашими недостатками и похваляться своими прирожденными, а особенно вновь приобретенными достоинствами, начиная с того, что они-де лет в тридцать приблизились к современному совершенству, начиная с парламентаризма, больше, чем мы успели в два столетия, а потому стали похваляться и взаправду верить, что они нас побьют, хотя их всего около сорока пяти миллионов, а у нас около ста сорока…». И Менделееву было куда проще создать периодическую таблицу химических элементов, нежели понять цель Японии, сформулированной Фукудзавой Юкити в марте 1885 года в очерке «Дацу- А рон» (Отречение от Азии): «Япония должна устроить так, чтобы быть гостем на банкете, а не мясом на столе».

    Однако, желающему  изучать  Россию  не  было  нужды  листать Уоллеса  или  перечитывать  Толстого,  Тургенева  и Достоевского,   чтобы освежить в памяти язвительнейший анализ человеческой  инерции,  когда-либо выраженный словом. Достаточно было Горького, хватало и Кропоткина, который вполне соответствовал этой цели. Однако, для «Воспитания Генри Адамса», бесконечно напевающего песню:
   «Если ты пацан еще
    Не слышал про КС,
    То твой дом наверняка -
    это темный лес…»,
всего этого будет не достаточно.  Для абсолютного понимания действительности ему следовало бы ознакомиться с тезисом, который не раз высказывал Председатель Конституционного суда РФ Валерий  Зорькин… да где же Генри возьмет  RG?   И вот, подобно Валерию Зорькину, «в связи с приведенными соображениями и историческими аналогиями» у Генри Адамса появилось жгучие желание заявить тезис, который он не раз высказывал: «Русские, вероятно, никогда не менялись - да и могли  ли  они  меняться? Преодолеть инерцию расы в таком масштабе или дать ей иную форму – возможно ли это? Даже в Америке, где масштабы бесконечно меньше, это вопрос  давний и нерешенный. Все так называемые первобытные расы  или  те,  что  недалеко ушли  от  примитивного  образа  жизни,  неизменно  ставят   под   сомнение положительный  ответ  на  этот   вопрос   вопреки   упрямой   убежденности эволюционистов. Даже сенатор лишь  неуверенно  качал  головой  и,  вдоволь налюбовавшись Варшавой и Москвой, отбыл в  Санкт-Петербург,  чтобы  задать этот вопрос графу Витте и князю Хилкову.  Беседа  с  ними  породила  новые сомнения, ибо при всех громадных усилиях и неимоверных тратах, на  которые они  шли,  результаты  их  деятельности  для  народа  были   пока   весьма расплывчаты,  даже  для  них  самих.  Десять,  если  не   пятнадцать   лет интенсивного стимулирования, по-видимому, ни к чему  не  привели:  с  1898 года Россия плелась в хвосте…   Немцы, скандинавы, поляки и венгры при всей их бурной энергии не  могли устоять перед инерцией разнородной массы, именуемой Россией, и дрожали  от страха всякий раз, когда она  приходила  в  движение…»

    А Генри всякий раз, когда она  приходила  в  движение… напевал свою любимую песню про Counter-Strike…………………………………………….