26

   Глубокая ирония Сократовской судьбы заключалась в том, что будучи первым живым создателем формы, фактически самим её воплощением в жизни, впервые рождая на свет все эти - "мужество", "добродетель", "справедливость", "разум", впервые осмысляя и одухотворяя их, Сократ был вынужден параллельно бороться с этой же самой формой, как формализацией человеческого знания. Он и софисты шли последовательно параллельным путём. Древнегреческое общество взлетев на самый высокий свой гребень, со страшной силой летело теперь вниз, как падают только с высокой волны, набирая скорость и неминуемо разбиваясь. И это разложение греческого полиса выплёскивалось в софистику, как в отлетевшую от содержания форму, как в жизнь, теряющую смыслы и ценности, но однако же, старательно соблюдающую правила и традиции. А Сократ на фоне всего этого был лишь каким-то нонсенсом, случайностью, тупиком - человеком стремящимся продолжить непродолжаемое, потому что Сократ был настоящим и единственным выходом всей Древней Греции в игольное ушко Истины. И сам он туда, конечно же, прошёл, а вот древние греки остались(по ту сторону).
Софистика была модой, диковинкой, силой, атмосферой в конце концов, но Сократ был лишь чудачеством и шутовством.
Софисты процветали, загребая деньги и приумножая славу о себе, остановить их процветание было не во власти Сократа и даже разоблачить софизм было невозможно, поскольку любая истина связана с жизнью и образом людей, а греки к тому времени, уже сами стали софистами, в основной массе своей и поэтому и обожали софизм. То есть борьба была заведомо безнадёжной, в обычном прагматическом понимании людских побед и поражений. Но Сократ сражался вовсе не за своих сограждан и не против них, он сражался за Истину как таковую.
И победил в том времени и пространстве, куда ещё нужно каждому прийти, чтобы узреть эту победу.
В противовес разлагающимся телам древнегреческих полисов, Сократ создал совершенно "новые тела" - тела своих общений и бесед, тела своих диалогов, в которых время, как бы потекло вспять, это были словно бы "тела развития" - когда вокруг люди, повсеместно, забывали самих себя и свои корни, то у Сократа они "вспоминали" даже то, чего раньше не знали))). Это был пир мышления во время чумы, где чумой являлась софистика.
Чтобы показать всю фееричность этой картины, следовало бы написать произведение на тему - "Софистика как чума мышления" и показать, как не хуже чумы, софистика способна повально "выкашивать" умы, передаваясь мгновенно и заражая каждого к ней прикасающегося, и как безнадёжны все заражённые, какие бы "лекарства" к ним не применялись потом, и что в этом деле есть только одно спасение, как и в случае с чумой - предварительная "вакцинация". И говоря, образным языком, Сократ и был этой "вакцинацией", он создавал уникальную "вакцину" - разум, прошедший путём Истины до определённой черты - не мог уже заболеть. Любой же другой разум был беспомощен перед этой болезнью.
Сколь же глупо представлять Сократа лишь создателем Логики и Диалектики, ведь в этом срезе, софисты трудились не менее Сократа, раскачивая и превращая понятия друг в друга, только лишь здесь, на этом фоне, уникальность Сократа сразу же теряется и никогда не может быть обнаруженной.
Если же отождествлять Сократа с Платоном, то он мгновенно превратиться лишь в создателя Идей, которые будучи раз созданными, сразу же стали искать себе место своего существования - где? - на небесах? - да, а потом и в человеческой голове. Платон вырвал, отнял Идеи у Жизни, и они начали странствовать, как неприкаянные, путешествуя то в одно, то в другое место, в вечной попытке своей укорениться хоть где-нибудь, и вечно терпя поражение в этом. Да и где они могли укорениться, как только не в Жизни, из которой однажды произошли?!
Но Сократ не создавал Идей - ниоткуда их не вырывал и никуда не помещал. Сократ работал всего лишь с двумя вопросами, если брать по существу. Первым его вопросом был вопрос: есть ли?... есть ли справедливость?... есть ли мудрость?... есть ли мужество?... есть ли добродетель? И не важно ГДЕ... На небесах, в тебе, во мне, в обществе, во сне, да хоть где угодно - но только ответьте - есть она? - вы признаёте, что она есть? Истина есть?...
И как только собеседник признавал, что есть, Сократ ставил свой второй и главный вопрос - Что она есть?
Что есть мужество? Что есть добродетель? Что есть справедливость? Что есть мудрость?
Вот какие вопросы волновали Сократа. А не вопросы где находятся идеи, которые и сами ещё непонятно есть что...
Оставаясь на позициях таких главных, существенных вопросов, Сократ оставался на позициях неразделённой, непрепарированной действительности, непрепарированной отдельно на - мир и идею... А последующие, за Сократом философы, двигались уже в своём мышлении, только за счёт этого разделения, "сдав" часть мира и сделав себя изначально частичными, они тем самым "выкупили" себе право философствовать в пределах Логики. И в этом "предательстве" Жизни, Платон, будучи ещё художественным малым, цеплялся за красоту и образность и даже втихаря)) ностальгировал по ней, Аристотель же завершив разделение, добил Мир как Мир.
Отныне в философии Мир стал системой понятий.
Но Сократ жил в "теле". И не в "теле"древнегреческого общества, а в "теле", созданном им самим. Его мысли рождались и умирали внутри этого "тела". Он был "телесным" мыслителем.
Всю непреходящую суть такого определения, пожалуй, мог бы оценить только Ницше, кричавший на каждой улице и на каждом повороте, и на каждом углу - "назад к телу" и "культуру надо начинать с тела". Ницше, который утверждал, что нельзя ничего помыслить дельного - сидя, что самые здоровые мысли приходят во время ходьбы - то есть даже в таком малом, указывающий нам на связь нашей духовности и телесности.
Так вот, возвращаясь, именно в этом пункте, к нашим предыдущим размышлениям, о Гамлете, например, где мы говорили о характеристиках Свободы, не мешало бы прибавить к ним, к этим характеристикам и высвеченную Сократом - телесность. Заметив мимоходом, что речь идёт, естественно, не о том, что у человека две ноги и две руки, не о его физическом теле, а о совершенно особым образом понимаемом "теле", сопутствующем любой Истине и любой Свободе.
Все исторические человеческие Свободы всегда происходили в определённых "телах".
И видеть эти "тела" - видеть Истину.