На горе, во седую пору

На горе, во седую пору, да покуда лишь странник
С бородою до пят не поднимется выше высот,
Я взыскую по скалам, бессменный небесный привратник.
Я гляжу за пределы, за белый слепой горизонт.

Я в туманах плыву под призывные песни Бельтайна,
Вижу женщин нагих, что несутся вдоль склонов, летя.
Я дышу бесконечной, холодной, спокойной, случайной
Жизнью в тесных пределах в ночь первого майского дня.

Мне бы плотью облечься, ступить на тропу, попирая,
Да нестись за нагими колдуньями, дальше и ввысь.
Закричать: «Я хозяин земли сей от края до края!
Этот мир мне дарован на день! Я иду, берегись!»

Но могу я лишь зреть, как богов воспевают босые,
Белоногие, красные, жаркие жрицы любви.
И как бесы бесстыжие, страшные, точно чумные,
Разливают вино из распоротой длани судьбы.

Как колдуют под сенью дерев, изливаясь в сосуды -
Полногрудые, страстные, полные жажды и тьмы, -
Что танцуют потом, лобызаются, точно Иуды,
Обещают, ласкают, даруют безумные сны.

И, когда под конец бесконечной причудливой ночи
Они падают замертво, стылые грея тела,
Я опять поднимаюсь на скалы, ведь нет уже мочи
Сознавать, что живее я не был, увы, никогда.