всnомнumь

Он удивлённо моргнул. Дверь, которая ещё вчера, и все предыдущие 10 лет, была в мелкое ребро, и номер квартиры, отпечатанный чёрными резными цифрами на белой табличке, теперь казались совершенно иными – фон таблички был более тёплым, а рёбра двери более широкими, с тёмными щелями стыков. Он обернулся на соседскую дверь и не заметил никаких изменений. Цвет двери того же неприятного оттенка детской неожиданности. Тот же отпечаток ботинка на облупившейся стене, те же похабные надписи на пожелтевшей побелке рядом с щитовой. Тут он увидел промелькнувшую тень в глазке квартиры Марты Георгиевны и в смущении отвернулся. Достал из кармана связку ключей с тяжелым брелоком в виде бильярдного шарика, и вставил ключ в замочную скважину. Ключ зашёл со странным сопротивлением, будто не открывал эту дверь каждый день на протяжении 10 лет, будто перестал быть родным этому замку. Провернув ключ тремя резкими, отдававшимися эхом в пустом подъезде, щелчками, он толкнул дверь и вошёл внутрь.
В квартире пахло тёплой влагой, пустотой и тухлой водой из вазы с цветами, которая стояла на обувной тумбе. Он испуганно закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Его лоб покрылся испариной, и всё его нутро дрожало от тревоги и острого чувства нереальности происходящего. Он точно помнил, что когда он прошлым утром наклонился, чтобы завязать шнурки на обуви, увидел, что цветы были ярко-оранжевыми, с коричневатыми прожилками на лепестках. Сегодня они были глубокого сиреневого оттенка, с резной зеленью поникшего болотного цвета. «Наверное, сорт такой. Они меняют цвет со временем» - подумал он, желая себя успокоить. Не открывая глаз, он нащупал выключатель и щелкнул им. Ничего не произошло! Лампа не загорелась! Он глубоко вдохнул и распахнул глаза. И тут его рассудок окончательно потерял связь с реальностью. Да тут же всё не так!
Ветровка из другой ткани, более плотной и шероховатой на ощупь, не такой, как была вчерашним утром, висела на вешалке с причудливыми витиеватыми петлями; паркетный пол не скрипнул на входе, а скрипел он каждый раз добрые пять лет, да так, что иногда грозил перебудить всех домашних; чёрные кожаные туфли, купленные в прошлом году по бросовой цене в его любимом магазине, стали обидного кремового цвета. Да он бы никогда такие не купил!
Он спешно шагнул в зал и, споткнувшись о слишком высокий порог, начал медленно падать, цепляясь руками за воздух. Увернувшись от угла журнального столика, который никогда раньше здесь не стоял, он тяжело рухнул в объятия пыльного голубого ковра. Упади он днём раньше, его падение смягчил бы более высокий ворс, но не сегодня. Сегодня он казался утоптанным и тусклым.
Он растянулся на ковре и неуверенно рассмеялся. «Господи, что же это со мной? Неужели я сошел с ума? Может быть, я попал в чужую квартиру? Но обои те же, соседи те же, да и ключ ведь подошёл! Подошёл ведь!» - мысли крутились в его голове и разбивались о нелогичность выводов. Бросив взгляд налево он увидел бордовый диван и два кресла того же цвета (раньше они были синими!), книжный шкаф, сверху донизу уставленный книгами (в нём тоже что-то не так!), телевизор «Самсунг» висящий на стене (вчера диагональ была больше!) и невысокое трюмо, уставленное всякими безделушками и сувенирами. Он несмело поднялся и шагнул к трюмо.
Перед зеркалом стояли пузырьки неясного назначения, может, и с ними что-то было не так, но он никогда до этого дня не обращал на них внимания. Там же стояла статуэтка, некогда привезённая им из Египта в качестве пустякового подарка для шефа, но так ему и не подаренная; маленькие китайские допотопные часы, которые вечно опаздывали, он подкручивал их раз в неделю, сам не понимая зачем – он взял их в руку и, испуганно вскрикнув, уронил на пол. Цифры, которые ранее были обычными арабскими, теперь превратились в римские. Его сердце бешено колотилось, руки ходили мелкой дрожью и нещадно пересохло во рту. Он поднял глаза к углу зеркала, туда, где они всегда оставляли записки - «купи хлеба», «оденься сегодня теплее», «забери ребёнка из школы, буду поздно», «я тебя люблю». Как и всегда, к углу был приклеен стикер, правда, раньше у них они были жёлтыми, этот же был зелёного ядовитого цвета. Красивым круглым почерком жены, на нём было выведено «мы поехали в парк, позвони, когда приедешь». Он не помнил этой записки. Весь вчерашний вечер и ночь словно выпали у него из головы. Очнулся он ровно в тот момент, когда очутился у собственной двери, так удивившей его своей непохожестью. Он сорвал стикер, ещё раз его перечитал и сунул в задний карман брюк. И тут что-то взорвалось внутри него, какое-то тоскливое, черное, разъедающее кислотное чувство. Его так это ошеломило, что он встал, словно вкопанный посреди своей собственной, но такой чужой и незнакомой, квартиры, и закричал. От тоски, от боли, от страха, от неизвестности. Он быстро наклонился и начал выдвигать ящики трюмо, один за другим высыпая их содержимое прямо на пол. Что-то разбилось, что-то откатилось под диван, разлетелись счета и какие-то вырезки из газет, зазвенела мелочь. Вытряхнув всё из ящиков, он сел посреди этого беспорядка и судорожно стал перебирать незнакомые вещи – у всего была другая консистенция, другой цвет, другой шрифт, другой запах. Вот её духи, голубой флакон, он пахнет терпко и сладко, тогда как от жены всегда пахнет чем-то легким и морским. Вот счета, отпечатанные на белой бумаге, но они всегда были зелёными. Зелёными! Вот вырезки из газет, которых они никогда не покупали. Вот чёрная записная книжка жены, но раньше на ней был оттиск из её имени и фамилии, теперь же обычная чёрная книжка. Вот это, вот то, вот другое…

Из папки с документами выпала фотография, лицевой стороной к полу. На задней стороне была какая-то надпись. Он взял её в руки и прочел «Праздничная прогулка трёх А. Хороший день :) 2003 г.» Опасаясь, что перевернёт фотографию, и не узнает лиц, он посидел с минуту, нервно потея и слушая неестественно громкое тиканье часов. Ему хотелось разорвать её на мелкие кусочки и, не глядя, выбросить в корзину, или, ещё лучше, сжечь. Ему хотелось бежать из квартиры, безотчётный страх гнал его как можно дальше отсюда, быстрее, только не оглядывайся, быстрее!

Он перевернул фотографию. Вспомнил всё. И горько заплакал.