Кто научил нас, женщин, говорить?

     Сначала определимся - существует ли такой термин/определение как "женская поэзия"?
     Кто-то считает, что да - существует, кто-то не согласен. Кстати, вот что писала литературовед Лидия Яковлевна Гинзбург:

"А.А. (Ахматова - прим. Л.С) раздражалась, когда ее называли поэтессой, а по поводу рубрики женская поэзия .... говорила: «Понимаю, что должны быть мужские и женские туалеты. Но к литературе это, по-моему, не подходит».

     Да, Ахматова права: разделение на туалеты существует, но ведь когда-то существовало и разделение на "поэзию" и "женскую поэзию". Это сейчас, и несколько ранее, такого разделения уже нет. Есть просто ПОЭЗИЯ. И прекрасно, что много в ней женщин- поэтов и поэтесс (в зависимости от масштаба).

     Но кто же был "проводником" для женщин в поэзию? Кто открыл дверь в неё? Кто научил нас, женщин, говорить стихами - АХМАТОВА? Так, по крайней мере, она сама считала и убедила в этом ДАЖЕ некоторых литературоведов. Но так ли это?

     Думаю, НЕТ! Разве Ахматова - первая женщина, ставшая поэтом, и вошедшая в ПОЭЗИЮ?

     Вспомним имена женщин-поэтесс, писавших до неё. Разве можно вычеркнуть или забыть их имена?

* * *

     Первой представительницей "женской поэзии" была Сапфо, древнегреческая поэтесса (лесбиянка). Но это было давно - две с половиной тысячи лет назад.

     В России же первой Сапфо в начале 19 века стала А. Павлова, вскоре однако забытая. Далее, уже без приставки "Сапфо", появились замечательные поэтессы - Каролина Павлова и Евдокия Ростопчина. Обе появились в литературе на закате пушкинского времени.  Именно как представительницы  сугубо "женской поэзии". Несмотря на их талант, поэты-мужчины и современники относились к ним скептически: мол, не женское это дело - поэзия.

     Тем не менее, многие стихи Ростопчиной - сорок! - позднее были положены на музыку и стали  любимыми и популярными романсами.

     Вот, например, этот, всем известный, прекрасный романс:

Вы вспомните меня когда-нибудь... но поздно!
Когда в своих степях далеко буду я,
Когда надолго мы, навеки будем розно —
Тогда поймете вы и вспомните меня!
Проехав иногда пред домом опустелым,
Где вас всегда встречал радушный мой привет,
Вы грустно спросите: «Так здесь ее уж нет?»—
И мимо торопясь, махнув султаном белым,
     Вы вспомните меня!..

Вы вспомните меня не раз,- когда другая
Кокетством хитрым вас коварно увлечет
И, не любя, в любви вас ложно уверяя,
Тщеславью своему вас в жертву принесет!
Когда уста ее, на клятвы тороваты,
Обеты льстивые вам станут расточать,
Чтоб скоро бросить вас и нагло осмеять...
С ней первый сердца цвет утратив без возврата,
     Вы вспомните меня!..

Когда, избави бог! вы встретите иную,
Усердную рабу всех мелочных сует,
С полсердцем лишь в груди, с полудушой — такую,
Каких их создает себе в угодность свет,
И это существо вас на беду полюбит —
С жемчужною серьгой иль с перстнем наравне,
И вам любви узнать даст горести одне,
И вас, бесстрастная, измучит и погубит,—
     Вы вспомните меня!..

Вы вспомните меня, мечтая одиноко
Под вечер, в сумерки, в таинственной тиши,
И сердце вам шепнет: «как жаль! она далёко,—
Здесь не с кем разделить ни мысли, ни души!..»
Когда гостиных мир вам станет пуст и тесен,
Наскучит вам острить средь модных львиц и львов,
И жаждать станете незаученных слов,
И чувств невычурных, и томных женских песен,—
     Вы вспомните меня!..

Апрель 1838, Петербург


     И (как жаль!) совсем не повезло поэтессе  К. Павловой - муж промотал её наследство, и она с сыном скиталась в конце жизни, жила в крайней бедности. А её стихи, хотя и менее совершенны в смысли техники и музыкальности (имхо), но темы глубже и разнообразнее, часто это философская лирика.

     А в конце этого же века  появилась НАША прекрасная поэтесса - Мирра Лохвицкая. Уже за первый же свой сборник она получает Пушкинскую премию и общепризнанное имя "русской Сапфо". Поэтому неверно считать, что первая наша Сапфо - это Ахматова.

     Нет, не Ахматова, а Мирра Лохвицкая. Если её так называли, то как можно это забыть, и зачем?

     В конце 19 века и на рубеже веков  - (19-го и 20-го) Женщины прочно завоёвывают своё место в поэзии, пусть она и называется пока "женской": М. Лохвицкая и те, кто идут за нею, пишут в основном о любви, страсти, эротике.

    Мирра Лохвицкая в конце XIXв - самая яркая поэтесса, её называли "русской Сапфо". Красавица, прекрасная, Богом одарённая поэтесса, мать пятерых детей, не имевшая возможности часто посещать литератургые салоны, но много писавшая "о любви и страсти" (Брюсов). Здесь он прав: можно сказать, что именно Мирра Лохвицкая первая писала - о любви и ЖАРКОЙ страсти.

Читаем:

Хотела б я свои мечты,
Желанья тайные и грезы
В живые обратить цветы,-
Но... слишком ярки были б розы!

Хотела б лиру я иметь
В груди, чтоб чувства, вечно юны,
Как песни, стали в ней звенеть,-
Но... порвались бы сердца струны!

Хотела б я в минутном сне
Изведать сладость наслажденья,-
Но... умереть пришлось бы мне,
Чтоб не дождаться пробужденья!
<1889>

* * *

Я хочу быть любимой тобой
Не для знойного сладкого сна,
Но - чтоб связаны с вечной судьбой
Были наши навек имена.

Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна...
О, пойми,- о, пойми,- о, пойми,
В целом свете всегда я одна.

Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?

Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты,- но не ты,- но не ты,
О властитель над сердцем моим.

И навеки я буду твоей,
Буду кроткой, покорной рабой,
Без упреков, без слез, без затей.
Я хочу быть любимой тобой.

* * *

Моя душа, как лотос чистый,
В томленье водной тишины
Вскрывает венчик серебристый
При кротком таинстве луны.

Твоя любовь, как луч туманный
Струит немое волшебство.
И мой цветок благоуханный
Заворожен печалью странной,
Пронизан холодом его.

* * *

Белая нимфа — под вербой печальной
Смотрит в заросший кувшинками пруд.
Слышишь? Повеяло музыкой дальной —
        Это фиалки цветут.

Вечер подходит. Еще ароматней
Будет дышать молодая трава.
Веришь?.. Но трепет молчанья понятней,
        Там, где бессильны слова.

* * *

Пустой случайный разговор,
А в сердце смутная тревога —
Так заглянул глубоко взор,
Так было высказано много...

Пустой обмен ничтожных слов,
Руки небрежное пожатье,—
А ум безумствовать готов,
И грудь, волнуясь, ждет объятья.

К. Бальмонту

Твои стихи – как луч случайный
Над вечной бездной темноты.
И вот – мучительною тайной
Во мгле заискрились цветы.

Покорны властному сиянью,
Горят и зыблются они,
И вдаль уходят, легкой тканью
Сплетая краски и огни.

Но дрогнет ветер, налетая,
Узоры взвеет и порвет.
И тот же луч, дрожа и тая,
Бессильно в бездну упадет.

    К. Бальмонт высоко ценил её поэзию. Между ними была литературная перекличка. Кстати, о СОЛНЦЕ она написала почти на десятилетие раньше Бальмонта. До конца дней он хранил на письменном столе фотографию-портрет М. Лохвицкой. Но он-то и стал её глубокой душевной драмой. Как считают многие исследователи, она была слишком нравственной женщиной, чтобы вести двойную жизнь, изменять мужу или бросить детей. Оттого и буквально сгорела от переживаний. Последние исследования уточнили, что обострившаяся Базедова болезнь повлияла на сердце и увела её в мир иной...

    Лучшая и полностью соответствующая истине рецензия о её творчестве была написана критиком А. Измайловым:

"Певица любви и страсти и - мистики любви и страсти <. .> Ей была ведома тайна настоящей красоты, и она спела красиво, искренно и смело ту Песнь Песней, какую до нее на русском языке не спела ни одна поэтесса. Пламенная, страстная, женственно-изящная, порой в своих стихах слишком нервная, почти болезненная, но всегда индивидуальная, она явилась странным сочетанием земли и неба, плоти и духа, греха и порыва ввысь, здешней радости и тоски по "блаженству нездешней страны", по "грядущем царстве святой красоты"».

    Брюсов недолюбливал Лохвицкую. Да и кого он любил?
Вот что пишет о нём хорошо и близко знавший его Ходасевич:

" Он не любил людей, - вспоминал Ходасевич, - потому что, прежде всего, не уважал их. Это, во всяком случае, было так в его зрелые годы. В юности, кажется, он любил Коневского. Неплохо относился к З.Н. Гиппиус. Больше назвать некого. Его неоднократно подчеркнутая любовь к Бальмонту вряд ли может быть названа любовью. В лучшем случае это было удивление Сальери перед Моцартом. Он любил называть Бальмонта братом. М. Волошин однажды сказал, что традиция этих братских чувств восходит к глубокой древности к самому Каину...

Брюсов умел или командовать, или подчиняться. Проявить независимость - означало раз навсегда приобрести врага в лице Брюсова. Молодой поэт, не пошедший к Брюсову за оценкой и одобрением, мог быть уверен, что Брюсов никогда ему этого не простит. Пример - Марина Цветаева".

    Вот что юная Марина написала Брюсову, чего он ей никогда простить не мог:

Я забыла, что сердце в вас — только ночник,
Не звезда! Я забыла об этом!
Что поэзия ваша из книг
И из зависти — критика. Ранний старик,
Вы опять мне на миг
Показались великим поэтом…

    Марина Цветаева абсолютно права.

    Особенно не любил Брюсов поэтов тех, у кого в стихах было много чувства и страсти. Это как раз то, чего в нём от рождения не было, и о чём он горько сожалел, завидуя тем, у кого этого было с избытком. Стихи свои он писал умом, трудом, потом и волей. Потому не удивительно, что не любил он ни Лохвицкую,ни Цветаеву - они имели этот Дар от рождения. И лишь после ухода Мирры Л. в мир иной, позднее признал, что у неё было много безукоризненных стихов и что она в полноте отразила драму женской души.


     Поэтесса Мирра Лохвицкая несправедливо сегодня забыта, хотя и является  предшественницей А. Ахматовой и М. Цветаевой. Именно она, как и ёё предшественницы - Павлова и Ростопчина, - проложила путь "женской поэзии". Именно она отвоевала ей место своей Пушкинской премией и всеобщим признанием. Поэтому нельзя сказать, что именно  А. Ахматова "научила женщин говорить", как она сама считала, а также некоторые её друзья и современники. Истина должна быть восстановлена.

     Весьма обидно, что не наши литературоведы, а зарубежные слависты первыми стали восстанавливать заслуженное место М. Лохвицкой, принадлежащее ей по праву в русской поэзии.

     В «Словаре русских женщин писателей» американская исследовательница К. Гроуберг писала, что роль Лохвицкой в «женской поэзии» «все еще ждет взвешенной и справедливой оценки» и что её «влияние на современников и позднейших поэтов только начинает осознаваться».


     После них большой вклад в возвращение нашей поэтессы в классическую русскую поэзию - после долгого забвения - внесла наш литературовед,  д.ф.н - Т.Л. Александрова. Вложила много труда и времени в глубокие и обширные исследования о М, Лохвицкой, много написала о ней статей и эссе, создала сайт поэтессы, где масса материала о жизни и творчестве Мирры Лохвицкой, о современниках поэтессы и их взаимоотношениях.


     Кстати, многие стихи М. Лохвицкой по художественному мастерству и ценности нисколько не уступают стихам А. Ахматовой. Горько, что, как и Н. Гумилёв, она прожила слишком короткую жизнь - всего 35 лет, - и не успела порадовать нас многими своими шедеврами. А в том, что их могло быть много, - трудно усомниться.

     В следующем своём эссе я для сравнения размещу стихи М. Лохвицкой и А. Ахматовой - по одной тематике, для сравнения.