прощайте ж, мой Мыслитель милый

и разговор зашел в тупик,
и друг мой головой поник.
и я сама, войдя в тоску,
бесстрастно ноги волоку.

пыль пегих улиц душит нас.
я замечаю Ваш анфас
безудержно печальный,
чем-то одержимый.

и грубыми плечами,
схожими с зажимом
Вы рассекаете воздух,
горячий, как в пустыне.

Ваше пытливое презрение,
присущее мужчине
мне в сердце создает
печальное волненье,
тяжелое - комод,
к предметности стремленье.

но не хочу, как Бродский,
влюбленной быть в предмет.
их вид порой неброский
душе идет во вред.
есть плюсы свои в этом
и есть, конечно, недостатки.

Вы горестным поэтом
остались на ; сердце в осадке.
Вы были тенью, очертаньем,
глухим, ночным стенаньем.

Вы рушили сады.
и были безобразно Вы пьяны,
но вот теперь идете рядом,
ища мятежным взглядом
зацепку, заковырку, что-нибудь,
что сможет меня в бегство обернуть.

и Ваши плечи, и походка
теперь слились в едино. кротко
Ваши ресницы падают, порхают.

Вы грустнолицый падальщик печали.
Вы прячетесь, как малое дитя,
за маской безразличия, нытья.

наш разговор зашел в тупик.
в Ваш ум иной теперь проник
расклад обыденных вещей.
теперь Вы нищий, Вы ничей.

Вы не нужны мне боле,
и коли речь зашла о боли,
позвольте кинуть глас:
"мне очень-очень жаль Вас"
но я помочь, увы, не в силах,
прощайте ж, мой Мыслитель милый.