Последняя пьеса белой сказки

Озябшая ласка жалеет опять не о том,
Февраль угасал, хоть затеял сегодня прогулку,
И чувствовал гибель звериным каким-то чутьём,
Но, плача, грозил всё кому-то в ночном переулке.

И вздрогнуло, будто от ветра, немое стекло,
А может, стучалась Судьба и февраль с того бьётся?
И стонет беспомощно, будто его обожгло,
Как птица влетевшая в дом, ослеплённая Солнцем.

Боль первых утрат и потерянных в жизни минут,
Когда до мечты, как казалось, осталось немного,
Но снова часы равнодушно куда-то бегут,
И множество жизней в тумане теряет дорогу.

Ночь вздрогнет от холода, ей отзовётся в ответ,
Метель, что полна ещё сил и уютных желаний,
Но жёсток закон, и несметные тысячи лет
Уход и рожденье не терпят ничьих ожиданий.

Пронзительный крик, словно выстрел, ворвётся в мой дом,
И раненым эхом ушедшая боль повторится,
Я вспомню некстати о тени своей, и о том,
Как ветер ночной принимался о чём-то молиться.


02.05.2010