Каша с маслом

                I
«Каша с маслом», как с получки, был всегда навеселе.
Ковылял из магазина на одной хромой ноге.
И мальчишки со двора знали точно, что им светит.
И конфеты, и печенье будут всем, кого он встретит.
Да, бывало он по кругу сыру в дом, отрез жене.
Про чекушку не забудет – это, мол, на сдачу мне.

Золотые руки мастер, он в любые двери вхож.
Всё, что делалось руками так «пришито» не сорвёшь.
Дом поставить не проблема, окна вставит, не текут.
Двери, рамы, стёкла в рамы - все к Петровичу бегут.
И порою рюмку водки, честь ему преподнести.
А потом на тарантасе, за полночь домой вести.
Сколько он ворот поставил и домов вокруг срубил?
Но талант свой, пьяным змием, он, наверное, сгубил.

-Дорожи своей семьёю,- говорил не раз отец,
-Ты же знатного покрою, был прапрадед твой боец.
Да не просто воин в строе, кашу ел и не тужил.
Был в походах, в Альпах снежных при Суворове служил.
Так что есть над чем трудиться, честь свою не замарай.
Если будешь на распутье – совесть лучше выбирай.

Нет давно уж «Каши с маслом», но стоят его дела.
Дочь и сын, что народились, совесть их чиста, бела.
Про «суворовскую кашу» байку слушали не раз.
Кашу маслом не испортишь, с ложкой полной был рассказ.

Кто такой наш «Каша с маслом», как случилось так назвать.
Ни когда не матерился, самым грозным - «кашу мать»!
И средь плотников в бригаде, с детворою во дворе.
«Каша с маслом» - самым страшный матерок был на ребре.
И по сей день внучки просят, когда каши наложу,
-Деда расскажи про кашу,- как же внучкам откажу.

                II

Жили где то, в Пермском крае, мужики-богатыри.
По мешку в зубах таскали, в пальцах гладили штыри.
В общем, предки то, что надо поле, лес в лесу грибы.
И название отрадно для деревни той – «Грибы».
Речка, где рыбалка славна, в ней купался весь народ.
Правда, куры там бродили за реку ни первый год.

В том краю, мой дед и бабка поженились в январе.
Кто бы думал, что семнадцать год стоял в календаре.
И пошли детишки в доме, что ни год, то в дом приплод.
Времена были иные, плодовитый был народ.
А иначе не прокормишь и хозяйство не держать.
С малых лет уж молотили, хлеб пекли, учились жать.
Как в гражданскую все жили, тяжело, наверняка.
Под подолом трое было, да родня у старика.
Годы шли, власть обживалась, всё свезли, один навоз.
В кулаки всех записали, кто коней не сдал в колхоз.

Дед Петро картуз в охапку дочку старшую с собой
И метнулся за Урал он, в Тюмень-город за Турой.
Прикупил домишко славный, не дворец, но можно жить.
- Приезжай. Кто в доме главный? Будет есть и будет пить.
И отправилась Лександра с шестерыми на руках.
Весь свой скарб в узлы связала, разве только не в зубах.
Добиралась по вокзалам, сколько съели каши мер.
Силы все давала малым, грудничок в пути помЕр.

Через год сынок родился, в церкви Ванькой нарекли.
И зажили б всем семейством, деда жаль, не сберегли.
Ворон каркнул в огороде, деда на этап с утра.
Мир сомкнулся, в русской печке в котелке лишь кожура.
Детки – семеро по лавкам, есть хотят, как не крутись.
Что в столовой на объедки, всё годится, что за жизнь.
В школе все учились дружно. Вместе слушали урок.
И азы, что получили, всё сгодилось, пошло впрок.
От отца ни строчки больше, лишь последний бланк пришёл,
Что в тайге на лесосплаве он приют себе нашёл.

Семилетку за три года Гошка кончил, молодец,
Потому, что только в десять пошёл в школу мой отец.
В ФЗУ определили, токарь вышел первый класс.
Потому, что там кормили, одевали каждый раз.
Вновь всё в жизни устоялось, жить бы, жить, но тут война,
Всё вмиг разом изломалось, всех забрали, всех сполна.

                III

Перешёл завод на рельсы, что военными звались
И точил теперь парнишка то, что бомбы правит вниз.
- Победим, не сомневайтесь!- выступает военрук.
Жаль вот только выпадает ключ из детских малых рук.
«Рюмки» для ракет «Катюши» всех точнее выводил,
Чтоб фашист своею шкурой гнев народа ощутил.

Год подходит сорок третий. Сборы. Марш с винтовкой встрой!
На завод пришёл проститься с увольнительной одной.
Подполковник нач.завода взял повестку: «Марш к станку!
Подскажи, учить кто будет, эту в соплях мелюзгу?»
В цех пошёл и встал к станине, как к лафету иль на пост.
До конца войны парнишка сталь точил сверяя ГОСТ.

Отзвенели звуки вальса той весны на 45.
И завод опять поднялся пятилетки выполнять.
С рельс военных на мирские перешёл как паровоз
И дымя, пыхтя и воя, впрягся в новый этот воз.

Нас судьба располагает, не стрелял, а инвалид.
Гипс, бинты, нога прямая и не гнётся, не болит.
Дверь в профессию закрыта, не ходок уж на завод.
Новый плотник появился, дом поставит, дайте срок.
Что? Судьба, как говориться и у нас из веку в век,
Если дух не подломился, с большой буквы ЧЕЛОВЕК.

                Эпилог

Кашу маслом не испортить. «Ах вы кашу вашу мать!»
Там теперь наверно плотник учит крыльями махать.
Вот стоим мы у могилки, той, где твой хранится прах.
Вдруг пичуга меньше горстки, засвистел безвинный птах.
Слёзы скупо прокатились, взгляд поднялся к небесам.
Всё прекрасно в этом мире, «Каша с маслом» строит там.