Экспромт-посвящение и две эпиграммы на А. Тулбу

                "И даже   если  рухнет  мир — то   не померкнет слово,
                Что на устах поэта пламенело!"
                (Абулькасим Лахути).


Первый катрен опуса «Я рвал цветы разбитых капель» стихирного  пиита Александра Тулбу  читается так:

«Купалась ночь в поэзии дождя,
 я следом рвал цветы разбитых капель,
 любовь нас пленных в край свой, уводя,
 вела сквозь ноги серебристых цапель...».

Смакуя оборот «уводя, вела»,  восхищаясь оригинальностью пунктуации,  вперивши  ум  в    смысл читаемого  — Прозектор вдруг   вспомнил хармсовского «Вруна». И  тогда родился экспромт,  который он с удовольствием посвящает  пииту Тулбу:
 
- А вы знаете, что я?
А вы знаете, что рвал?
Что цветы разбитых капель,
в плен попав, ночами  рвал?
- Ну! Ну! Ну! Ну!
 Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
 Ну, волосья,
 Ну, рубаху,
 Ну еще туда-сюда,
 А цветы разбитых капель -
 Это просто ерунда!

- А вы знаете, что мы?
А вы знаете, что сквозь?
Что сквозь ноги серебристых,
Серебристо - серебристых,
Серебристо - белых цапель
 Прочь из плена утекли?
- Ну! Ну! Ну! Ну!
 Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
 Ну, сквозь стены,
 Ну, сквозь землю,
 Ну еще туда-сюда,
 А сквозь ноги бледных цапель -
 Это просто ерунда!
…..................................................
 
В ранней  авторской  редакции  первые строки второго катрена   опуса Тулбу  «Я рвал...» читались так:

«И всё во мне и всё, что было в ней,
 рвалось наружу и соединялось...».

Столь яркая образность тулбу-стиха  сподвигла впечатлительного Прозектора на написание эпиграммы:   

Досель таких злодейств не знали на «стихире»:
Пиит Тулбу - Господь, прости ему, -
Рискуя угодить в тюрьму
Своим героям сделал харакири!
…......................................................

Прозектор припоминает,  как  простодушно  адресовал маститому  Тулбу свою  рецензию на   «Я рвал...»,  в которой  некоторым образом  усумнился в ошеломляющих  достоинствах  сего опуса.
Пиит  отозвался незамедлительно и  конструктивно -  изменил редакцию  «рвущихся наружу»  строк катрена,  а Прозектору  благодарно,    с берущей за душу  доброжелательной искренностью,    посоветовал: «Хитрый перец, идите-ка лучше на свою на @уй никому не нужную страничку...»,  а затем    с  очаровательной  фамильярностью предложил:   «слушай дрюг мой пошел на х...» (тулбу-орфография и тулбу-пунктуация здесь сохранены в полной неприкосновенности).      
Буквально околдованный   замечательной  одаренностью, неподражаемой манерой  общения и милой обходительностью  Тулбу-пиита, высокой духовностью и тонким лиризмом его опуса «Я рвал...»,   Прозектор не может   не отозваться  эпиграммой:

Пиит Тулбу, рецензией бичуем,
Полез было в карман за грязным       словом.
Излишний труд:  когда  пиит   волнуем -
Управятся его  уста с  немытым        словом!