Как я начал писать стихи

КАК Я НАЧАЛ ПИСАТЬ СТИХИ

Я прекрасно помню, как это произошло. Я тогда жил в ныне известном всем Снежном Донецкой области, по адресу ул. Шахтёрская, 8, мне было четырнадцать лет и была поздняя осень 1991-го года. 
Моя родина разваливалась, Украина помешалась и возомнила себя второй Францией, но мне тогда не было до этого никакого дела. Я был подростком, жил на улице Шахтёрской, дом 8, и ходил в школу № 9. Я жил "на низу", а школа была "на верху", около улицы Конармейской. Снежное находится на Донецком кряже, так что местность там холмистая, и Конармейская располагается на гребне одной из возвышенностей, а моя улица находилась на пять кварталов вниз по склону, но не у самого подножия, потому что мы с пацанами, когда гуляли, спускались ещё ниже, к железнодорожным путям и посадке. "На верх" я ходил по переулку, параллельному улице Чапека, и выходящему прямо к школе. Снежное собственно потому так и называется, что там зимой много снега, есть даже местная легенда, что это название посёлку дала Екатерина Великая, проезжавшая мимо занесённых сугробами домов. Тот год был не исключением, и я хорошо помню себя, бредущего вверх либо вниз по покрытому льдом и снегом переулку. Ветви деревьев же превращались в кораллы - так нарастал на них иней.
Конечно, это не было случайностью, ведь я увлекался поэзией, особенно Лермонтовым, многие его стихи заучивал наизусть и потом часто повторял про себя. Но самому что-то писать мне не приходило в голову. И вот в один из дней, когда я в очередной раз шёл по тому самому переулку, у меня само собой сложилось четверостишие. Это были белые строфы, и размер хромал, но для меня это было нечто особенное, нечто невероятное. Это потом уже я подписал около него "хуже некуда", но тогда мне казалось, что я совершил некий прорыв. Собственно, так и было, и совершенно не важно, что эти строчки ничего из себя не представляют. Важно было то, что я НАЧАЛ. Вот они, это строчки:

"Если ты видел, как звёзды падают с неба,
Если ты знаешь, что значит любить и мечтать,
Если тебе не кажется, что меркнет свет,
Значит, ты молод и всё у тебя впереди."

Это произошло 2.11.1991 года, в субботу, по дороге из школы. День, когда я причастился поэзией, день, который изменил мою жизнь. Не важно, знаменитый я писатель или нет, хороший поэт или нет, важно, что это коснулось и вошло в меня.
Конечно, я не сразу осознал себя как поэта. Эти строчки я записал, кажется, в каком-то черновике, и некоторое время не предпринимал осмысленных попыток написать что-нибудь ещё. Но постепенно новые строчки сами приходили ко мне, как правило, либо в том же самом переулке, либо по ночам, либо рано утром. Из-за переходного возраста я тогда стал плохо спать, вскакивал за два часа до нужного времени. 18.11.1991г я написал второе свое стихотворение, конечно оно было тоже так себе:

"Деревья в цвету,
Но мёртвы цветы,
Цветы эти - иней и снег.

Деревья мертвы,
Мертвы до весны,
Весной же опять расцветут"

Однако только в декабре я начал целенаправленно писать, кроме стихов, также пытался начать повесть по типу "Алисы в зазеркалье", но не как сказку, а именно как описание шахматной партии, от первоначальной расстановки фигур до мата. Конечно потом забросил её и попытался начать поэму в рыцарском стиле, с таким же результатом. С десяток такого же детского качества стишков постепенно наполняли мою тетрадку - теперь это была уже специальная тетрадка, не школьный черновик. Такая красная 18-ти листовая тетрадка в клеточку, я до сих пор её сохранил. Ну и куда же деться от фантастических и фентезийных рассказов - это я тоже конечно попробовал.
В 1992-м году я продолжил трудиться, постепенно у меня даже начинало что-то получаться. Помню, учительница английского языка дала нам несколько стихотворений, их нужно было перевести, и я попытался сделать стихотворные переводы. Вот один из них (к сожалению, английского оригинала под рукой нет):

To a Folse Frend

Мы прощаемся... Больно и грустно.
Ты уходишь, и я ухожу...
Мы дружили! Как видно, напрасно:
Вновь "люблю" я тебе не скажу.

Да и были ль когда мы друзьями?
Если были, то очень давно.
Что ж, прости! Я не скрою печали:
Вновь любить мне тебя не дано.
21-22.05.1992

Уже гораздо позже я пытался делать переводы русских классиков на украинский язык. У меня ничего не сохранилось, вот помню только один куплет из Есенина (даю в русской транслитерации):

Николы нэ був я на Босфори,
Ты мэнэ за нього нэ пытай.
Я в твойих очах побачыв морэ,
Полумья блакытного безкрай.

Конечно, в основном я писал собственные стихи. Периодически просматривая сделанные ранее записи, я осознавал, что они из себя представляют, и к концу 1992 года понял, что показывать их кому-нибудь - только позориться. Поэтому в начале 1993 года, т.е. можно сказать через год, я сложил свои красные тетрадки (их к тому времени было уже четыре) в коробку, и начал новую, синего цвета, присвоив ей номер 1. Туда я переписал пару стихотворений 1992 года, как тогда считал, самых удачных, и с тех пор стал предъявлять к себе более высокие требования.
Конечно, я продолжал совершенствоваться, и те произведения, которые в 1993 году мне казались хорошими, уже в 1995 году вызывали у меня только кривую улыбку. Но у каждого поэта есть свой потолок - увы, не всем суждено быть Пушкиными. Я это прекрасно понимаю, и конечно же не претендую на гениальность.
Своего потолка, судя по всему, я достиг в 1996 году. За этот год я написал больше стихов, чем за любой другой, а именно 116, и это не считая поэм и прозы. Это было уже другое время, другой город (в 1994 году я переехал в Ростов-на-Дону), другая страна и можно сказать другой человек. Можно сказать, что дальше начался период медленного спада, с каждым годом я писал всё меньше, технически же мой уровень даже сейчас мало отличается от 1996 года, а в некотором смысле даже просел. Впрочем, предоставляю о нынешнем моём творчестве судить читателям.
Я для себя теперь делю своё творчество на три периода:
1991-1992гг - "детские" стихи, которые нет смысла публиковать - можно считать это ученическими произведениями, на которых я набивал руку.
1992-1995гг - "ранние" стихи. Эти тоже в основном слабые, хотя там кое-что не стыдно показать, поэтому я их, пожалуй, опубликую. В этот период я продолжал совершенствоваться и много экспериментировал.
1996 год и далее - это уже мой потолок, я прекрасно понимаю, что выше мне не прыгнуть. Поэтому буду без зазрения совести вываливать на своих страничках всё, что смогу. Уж не обессудьте).

Из "детского" периода, пожалуй, могу здесь привести ещё кое-что.

Осенью 1992 года парень, который сидел со мной за одной партой, покончил жизнь самоубийством. Причина мне неизвестна. Вот моё стихотворение по этому поводу:

А. Воронин

Верёвка петлёю на шее... Долой табурет!
Лишь миг дикой боли, а дальше, как миг, бесконечность.
Приветствую, Пётр! Ну, а может быть, дьявол? Привет!
В аду и раю одинаково тянется вечность.
Ведь самоубийце уже всё равно, куда он попадёт,
Ему всё равно, будет он хоть прощён, хоть наказан.
И всё равно, сколько он времени - век или год
В прихожей у Бога прождёт подписанья указа.
Он главное сделал - избавил себя от земли,
От подлости, от малодушья, от злости, от горя.
И пусть будет рай или пусть будут ада огни -
Ему всё равно, и на землю он смотрит без боли.
октябрь 1992г

Ну и вот ещё парочка образцов моего тогдашнего творчества.

Багровый закат уж погас за домами,
И ночь своей тенью сгустилась над нами.
Ты смотришь, ты знаешь - пора миновала,
Но странно - вдруг с солнцем веселье пропало.
И мы не смеёмся - ведь всё-таки грустно
Смотреть, как на небе становится пусто.
Но вот в небе что-то опять заблестело,
То всходит луна, престарелая дева
И свет свой прозрачный роняет на землю...
И я вновь с улыбкой речам твоим внемлю.
В них свежесть, в них юность, в них радуга света,
В них яркое,  светлое, тёплое лето...

Мне кажется, всё это было недавно,
С тобой мы уже не друзья и подавно.
Ты, верно, забыла тот вечер. Ну что же,
Прощай, мы, как видно, с тобой не похожи.
1992

Я умру - ты утешишься быстро,
Я ослепну - забудешь меня.
Не бывает любви бескорыстной,
Я люблю тебя лишь для себя.

Как хотел бы узнать доброту я!
Только добрых не видно людей.
Сколько поп не кричи: "Аллилуйя!",
Бог не вселится в наших детей.

Как мы слишком забывчивы стали.
Мы стараемся быстро забыть
То, что другу вчера обещали,
Ту, которую клялись любить.
декабрь 1992г

Ну, вот, как-то так ))))).
21.06.2015г