чайки. двадцать первый

я и мой разум находились в борьбе с удушьем,
сознание видело сны на границе с реальным,
временные швы, слепленные или сшитые
неловко чьей то рукой выглядывали из-за угла,
бросались в глаза, я бросал эти паззлы
в попытке открыть для себя все больше загадок,
мясник вывалил тайну на свой прилавок,
рынок был завален ненужным скарбом,
товаром для молодых пар,
что не успели разбогатеть 
и довольствовались малым -
двадцать на хозяйственное мыло,
сорок на буханку хлеба,
а еще ребенку обещали на день рождения
купить велик,
плюс новые столовые вилки,
не серебро конечно,
но соберем свою квартиру с мира по нитки,
как заработать, продавая в фургоне
прохладительные напитки,
для прытких детей гоняющих мяч
на дворовом футбольном поле?
они смеются от забитого гола,

а ты вываливаешься с обратной стороны
газона, совершенно голый
и доносятся из далека сигналы скорой,
ищешь глазами уютные норы,
зарыться в них до предела,
что б грязью были забиты поры,
кто выпишет мне ссуду?
почему нельзя купить квартиру
за один железный рубль?
хочется сбежать в леса,
построиться свой дом
и забыть тот бетонный остов,
где даже сны не выходили
дальше комнатных простор,
где надоедливые соседи душили восторг.
а может заняться Гонзо журналистикой,
попробовать стать знаменитым
или удариться в мистицизм,
вызывать духов
и создать куль личности,
изучать древнюю письменность,
ведь главное - никогда не видеть
уходящую в даль твою изящную спину,
ведь тогда я подорвусь на мине.