Словарь

Словарь открываю.
Бросаюсь вдогонку
за звуками речи,
мир вижу без виз.
Все мысли о быте
уходят в сторонку.
И кажется, что
свежий чувствую бриз.

Меня ждут Миссури,
каньон в Колорадо
и архипелаги
полуостровов.
Далёкие страны
представить мне надо.
До штата Айдахо
айда, кто готов?

Пейзажи представить –
пустяк для поэта.
И воображаю,
синеют вдали
Эллада Праксителя
и Поликлета,
Бенгальский залив,
Индостан, Сомали.

Прощайте, каштаны,
березки и туи.
Мечтаю и верю,
что мне по плечу
добраться до полюса,
что добреду я
до сАмого Белого моря.
Хочу

широты ревущие
сороковые
пройдя, удивиться
тому, что я жив.
Пускай во весь голос
вопят марсовЫе
о том, что прошли
Магелланов пролив.

В мечтах моих высятся
под небесами
трёхмачтовой шхуны
бом-кливер, грот, фок.
Путём Христофоровым
под парусами
промчусь от экватора
наискосок.

Задуют ветра, с щёк
щетину сбривая.
Дань музам отдам,
одой строки плесну.
Мне быть с Каллиопой –
судьба вековая.
До дней роковых –
у Эвтерпы в плену.

Стирая с щёк капли,
сощурившись узко,
склонюсь над волною,
взгляд вниз поведут
кораллы, кальмары,
рачки и моллюски.
К земному ядру
путь укажет мне спрут.

Взгляд вверх, а там солнце, –
до слёз мне знакомо.
Земля с ним разделит
судьбу пополам.
Осталось прожить,
говорят астрономы,
пять-шесть миллиардов лет
Солнцу и нам.

Представьте, Земной шар
весь заиндевелся.
Галактики нашей
безлюден парсек.
От дум скорбных – прочь
на машине Уэллса,
туда, где родился
австралопитек.

И в Дрезден,
к «Уснувшей Венере»
Джорджоне…
В орла обращусь,
оглянувшись окрест.
Взгляд кину направо
сквозь Сьерра-Леоне,
вверх на Джомолунгму,
то бишь Эверест.

И в Риме мощь росписей
Буонаротти
в капелле увижу,
и стану плюгав.
Охватят меня
скорбь и ужас, –
напротив
сжимающий Лаокоона удав.

Меня успокоит
маэстро Да Винчи,
прелестны чудесные
лики мадонн.
А я – что… песчинка,
порывом завинчен.
И буду на север
опять унесён,

В Париж, к персонажам
холстов Модильяни,
к импрессионистам
музея Д’Орсэ,
а рядом – шум, – любят
смотреть парижане
Ролана Гарроса
решающий сет.

Вопьюсь алчным взглядом
в полотна Ван-Гога,
упьюсь силой образов
Делакруа.
В тоннеле Ла-Манша
побуду немного.
Земель Альбиона
прибрежность крива.

Жаль, времени нет,
я здесь жил бы полвека.
Шекспировский лес
мрачен, грозен и хмур.
Внезапно припомню
испанца Эль Греко
и скорбность его
экспрессивных фигур.

А Рубенса Фландрия
тут недалёко.
Там жил бы – смотрел бы
по сто раз на дню
на женщин исполненных
в стиле барокко.
Но, вспомнив избушки,
березки, родню,

вернусь.
До свидания,
донны, сеньоры,
малайцы, норвежцы,
и бронзовый Бах.
И снова словарик
открою я скоро,
чтоб мир зазвенел,
засиял и запАх.