Анна

Здесь ливни так бьют асфальтовые полотна, как будто стремятся их вскрыть и переиначить. Соколик мой ясный, финист мой перелётный, давай промолчу тебе страшную сказку на ночь? О том, как младая дева однажды стала колодезной ямой, лишней в колоде картой. Её не спасли ни зелья, ни ритуалы, а твой поцелуй, наверно, пришёлся б кстати. Но дева лежит доныне во тьме вечерней, в частичном параличе, в кружевной сорочке, как роженица, выуживает из чрева слепые стихи, зачатые непорочно. Я знаю весь этот сказ, как свои пять пальцев, как жизнь свою, как твоё кадыково взгорье. Та дева из тридевятого государства глядит на меня из зеркала в коридоре.
А осень смеётся, пробует жжёный сахар с ладошек влюблённых, дышит в затылок мятой, пока я пытаюсь, словно заправский знахарь саму себя обезболить и обеспамять. Но разве забудешь, вытравишь осторожно, не всыпав себе снотворного или плети, как ты оставлял на яблочном глянце кожи узоры касаний въедливее мехенди, как ты говорил мне: "Аня, Анюта, Анна - хорошее имя для ключницы в замке Бога иль девы святой, ведь лик твой достоин сана, ведь я в тебя сам уверовал понемногу". Как всё потом перегрелось, переменилось, как ты уплывал исследовать левый берег, как в храме телесном я на тебя молилась, но ты поменял ход мыслей, ход снов и веру. Как прятала горло в коконе водолазок, чтоб не подхватить наждачные поцелуи... Тебе отольются слёзки анютиных глазок, познавших тоску, засушливую и злую,
забытых на подоконнике ненароком, отдавших за тень все пестики и тычинки. Ты мялся, как провожающий, у порога, но всё же ушёл, оставив меня причиной, забытой, как тот букетик в истоме влаги. Я никну бутоном, ползаю на карачках, чтоб болью затихнуть в нотах душистой саги, чтоб лечь лепестками по`д ноги новобрачным. Куда мне такой, принявшей обет печали, залёгшей ничком на дно ледяной однушки... "Да кто к тебе прикипит, кто к тебе причалит?" - твердят мне твои уста отпечатком в кружке, во мне, недопитой, приторной и остывшей - смотри, как чаинки мрут в похоронном марше. Нет, я не болю рассудком, не вою тишью - я так становлюсь выносливее и старше. Я так постигаю таинство материнства, вынашивая свой крест многим больше срока. Мы умерли в один день, как принцесса с принцем, когда мы в друг друге кончились у порога.
И патокой звука:
"Аня, Анюта, Анна, святая великомученица, воскресни".

Я знаю, как воскресать, но пока не стану.
Я буду просить, чтоб нас воскресили вместе.