Свет чужого рая

СВЕТ ЧУЖОГО РАЯ

В одной комнате жили часы. Самые разные – и с музыкальным перезвоном, и с хриплым боем, и с фигурками королей и пастушек, танцующих старинный менуэт. Людям жить в этой комнате было уже невозможно: ни спать, ни работать, да и места свободного не оставалось. Зато всё было очень красиво. И очень оригинально.
К тому же, была ещё одна комната, где жили все трое. Василий любил поздно читать.  Зоя смотрела, почти без звука, цветной ящик. Лю лежала и, улыбаясь, ворочалась во сне. Зоя боялась простуды, и форточка всегда была закрыта.

Когда взрослые, наконец, укладывались спать, Лю обязательно просыпалась и спрашивала: «И что это вы всё время вертитесь? Просто спать неаозможно!» Взрослые пристыженно затихали, и после этого сну мешала только духота да бой часов в соседней комнате.

Незаметно подошло лето. Зоя очень уставала на работе да, к тому же, несмотря на жару, простужалась: на электронной машине работал кондиционер, и в зале всегда было 16о при сквозняке. Она могла бы брать бюллетень: Лю закончила учёбу и целыми днями торчала дома без присмотра – но нужно было отладить программу, без этого нельзя было уйти в отпуск. А в отпуск очень хотелось: устала она за год ужасно и сейчас «тянула на пределе». На путёвку не было никакой надежды, да и куда девать Любочку – Василий опять уезжал в экспедицию.

Жара кончилась, наступили прохладные, дождливые, иногда прямо-таки холодные дни. Не верилось, что где-то есть тёплое море, сияет солнце и жарко, просто жарко. Зоя с завистью слушала по утрам сводку погоды: «в Крыму до 32-х, температура воды 24-26о Цельсия». Почему-то при этом возникал в памяти почти забытый день не такого уж далёкого детства: она лежит в траве в широкой степи, а солнце светит, как ей кажется, специально для неё – она и сейчас помнит ощушение солнечного тепла на коже. Но нужно было надевать кофточку и плащ и спешить на работу.

И вот, наконец, у самых ушей она слышит гул моря! Волны медленно накатываются и откатываются, солнце греет ей кожу, а рядом щебечет Лю: «Мама! Я буду купаться, сколько захочу!» - «Будешь!»- отвечает Зоя в полудремоте – «Только остынь немножко!»

Вновь пробудилась она из забытья  от стука камешков, с силой бьющихся о волнолом и с треском разбивающихся: «Лю, перестань! Ведь сколько море затратило усилий, чтобы окатать эту гальку, а ты и сама исцарапаешься этими острыми гранями, и другие тоже!» - «Тогда я пойду купаться!» - «Иди, а я ещё погожу». Зоя встала и подошла к берегу, чтобы наблюдать за Любочкой. Дети и взрослые с радостью катались на волнах, с шумом набегающих на берег.

Лю с разбегу влетела в море, и вдруг особенно высокая волна опрокинула её. Зоя бросилась спасать Любочку, но какой-то мужчина опередил её, подхватив Любочку и поставив её на ноги.  Любочка, откашливаясь и отфыркиваясь, выскочила из воды. «Не буду больше купаться! Противное море!»

- «Что ты! Оно ласковое! Нужно только правильно с ним обходиться!» -  ответил мужчина. Оказалось, он отдыхает в санатории совсем недалеко от комнаты, которую они снимали. –«Дядя Толя, а Вы меня нау;чите кататься на волнах?» - «Пойдём!» - ответил мужчина.

Новый знакомый помог устроиться с питанием в его санатории. Пусть это было дорого, зато кормили хорошо и, главное, больше не надо было выстаивать в длинных очередях, не зная, насколько съедобной на этот раз окажется с трудом добытая еда.

Зоя записалась на несколько экскурсий: надо было показать Любочке здешние красоты.  Дни проходили, похожие один на другой и в то же время не допускающие даже мысли о скуке. Любочке очень нравились террасы санатория:  и цветы, и пальмы, и стены, и кривые тенистые дорожки. И ещё ей очень нравилось ласковое тёплое море. Самой Зое больше нравилось тепло и ласковое и обжигающее солнце. И Толю она воспринимала как часть здешней природы: такой же ласковый и обжигающий.

Но всему приходит конец:  нужно было уезжать. Очень не хотелось Зое вовращаться всё к тем же изматывающим будням, но делать было нечего. С Толей они обменялись адресами «до востребования» и больше не надеялись на встречи.
Сидя рядом с Лю в увозившем её от моря троллейбусе, Зоя думала: а куда она,
в сущности, едет? и зачем?