Случайный свидетель

«Восточный берег скрыт под коркой льда…» - он всегда помнил эти строки своего любимого поэта. Они ему, как средневековому путешественнику, дарили, совершенно не возможное, в пределах его комнаты, пространство. Книги, а, тем более стихи, были всегда той самой соломинкой, которая всегда вытаскивала его из болота… Были ещё «Рассказы о животных» Сэтона Томпсона, но это была другая история, связанная с потерей отца (его посадили), и с появлением в доме чужого мужчины, нового мужа мамы. Именно он читал «Рассказы…». Иногда вслух. Но случайно прочитанные, или услышанные стихи – кем-то за столом озвученные – становились капельками пота на ещё не изъеденной морщинами, коже.
Второй год он, в обнимку со своей винтовкой, исхаживает чужой пейзаж. Стараясь выжить и не попасть на мушку такому же, как он. За время проведённое в чужом месте, он перестал думать о целесообразности своего пребывания в данной местности… Даже окружающие красоты не скрашивали мысли о возвращении. Домой хотелось – до поноса под ближайшей ёлкой, после, из непонятно из чего сваренного обеда.
День был, как день, шестое декабря. Он проходил прицелом по отработанным точкам… и никак не ожидал увидеть в прицеле знакомый «цейсовский» блеск. Почти неуловимый, но весьма осязаемый… нутром, каждой частью прогнившего ливера, той самой кожей. Капельками пота, выступившего на лбу.
Он был – там. Там, где его просто не могло быть. Но он там был. В зелени веток и в красоте декабрьского дня.
Всё, что он мог сделать – выполнить условия контракта – он выстрелил… и видел в свой «хрустальный» прицел, как свисло с ветки его тело… Ещё одна тысяча евро. Кино кончается титрами – работа – расчётом. Отгулами, или днями к отпуску, или прибавкой к получке. Смерть всегда чем-то скрашена… Поминальной рюмкой – точно… и рисовой кашей с изюмом.
Когда войско вошло в город, «кадровики» бесчинствовали. Мародёрничали, одним словом. Брали всё, что плохо лежало. А плохо лежало – всё… Иногда, чтобы как-то «убить» время, он выходил с ними в город. Оставшиеся в живых – плевали вослед. Пацаны бросали камушками в спину… не больно, но очень неприятно. Мы были чужими. И камень был единственным, естественным тому доказательством. Он-то, хоть за это деньги получал… За что старались «кадровики» - было совсем не понятно, но они самоотверженно старались.
В один из таких выходов в город он попал в дом, почти не тронутый бомбёжкой, и ещё дышащий жизнью.
- Опять мимо, сказал один из «кадровиков», - Сплошные книги и бумажки. Точно писатель жил…
- Ну, почему писатель – может учитель…
- Да какая разница – брать нечего! Бумага – она и есть бумага.
- Не скажи, бумага тоже разная бывает…
- Одну читают – другой жопу подтирают.
- И так бывает.
- Ага – и жук свистит, и бык летает.
- Далеко ли?..
- Что?
Он уже не слышал и не слушал, что ему говорили и о чём его спрашивали – перед ним были книги. Та, единственная ценность, за которую он был готов отдать ту самую жизнь… Но пока не получалось. Было видно, что книги читались, а не служили украшением. О том же говорили и листы на письменном столе. И блокноты, и какие-то записки. Глаза как будто бы искали чего-то  недостающего – чего-то не хватало в антураже… Хозяина. И он нашёл.
На одной из полок стояла фотография – это был тот, висящий на ветке… Который не стрелял. Рядом стояли книги его любимого поэта – это был он. Жизнь кончилась. С фотографии на него смотрело лицо в прицеле… Он бросил писать и пошёл на войну… И там остался. Висеть на ветке. 
Зная привычки «кадровиков» он стал судорожно собирать со стола, тронутые пылью, рукописи. Тетради, блокноты, бумажки с корявыми рисунками…
- Слушай, ну, брать – точно нечего. Жги.
Он ещё собирал бумаги, когда огонь уже стоял за его спиной. Он, с опалёнными волосами, успел выскочить из дома за минуту до взрыва газа… И больше ничего не осталось. Только ветер, переворачивающий страницы недогоревших книг.
Когда война закончилась, спустя десять лет, в декабре 2014 года, в Амстердаме состоялась презентация книги малоизвестного поэта. Людей было немного – кто теперь читает «бумагу», но некоторые хотели взять автограф… но присутствие автора – не предполагалось… Красивый седой мужчина в клетчатом пиджаке – был всего лишь издатель. И мог, в отсутствии Автора, расписаться, разве что – кровью.
декабрь 7 2014 год