там, где кончается небо

я открыла дверь. передо мной стояла ленка. в крови и потёкшей краске с ресниц.
привет, любимая, проговорила она. я сбежала из сумасшедшего дома. мне надо переночевать. кроме того я упала поэтому кровь. дай что-нибудь покушать а завтра дашь мне одежду. не могу же я так идти по городу и немного денег.

сын со страхом смотрел на нее. о какой красавчик сказала она. ты - счастливая мать, такого сына вырастила. и пошла курить на кухню. мама зашептал  сын. я надеюсь она не останется у нас ночевать. я вообще-то боюсь беженцев из дурдома. никогда не знаешь что им в голову взбредет. посмотри на кого она похожа. все мы сынок - тут я выразительно посмотрела на потолок типа взгляд на небеса - будем стоять беженцами из дурдома. когда-нибудь. но я подумаю и присмотрюсь.

ленка, действительно,  была похожа на ужасный сон из фильма фелллини.

последний раз я видела ее года три назад. с тех пор она усохла наполовину -  в объеме и даже в росте.
передо мной стояла кожа-да-кости ленка. которая сбежала из сумасшедшего дома. потому что нет сил берта  быть. нет сил. ты не представляешь и слава богу какой  садизм там. видишь - на руках синяки. это меня растягивали. привязывали к кровати. за то что я покурила в комнате. уроды. а я ведь больна. не спрашивай чем. эта информация для тебя лишняя. ты же просто так спрашиваешь.
 
я  слушаю ее и не могу понять -  она говорит правду  или это ее глюки.

Зинка моя сестра ты  помнишь ее она настроила моего сына против меня и он вчера сказал  - не звони мне больше. ты мешаешь мне жить.   мой любимый сын сказал - ты мешаешь мне жить.
эта предательница упекла меня в сумасшедший дом. я не спала две ночи, рисовала и она решила мне помочь. уговорила. пойдем говорит - тебе только укол сделают, и я как дура пошла.  ты не знаешь - я же начала рисовать. придешь ко мне и одуреешь когда увидишь мои работы. критики назвали их религиозной графикой. я рисую двуликих святых. один  лик смотрит на небо, другой - на землю. и вот у меня открытие выставки, а эта гадина упрятала меня и уже полтора месяца я там. господи, как ты не взорвешь нахрен это место.  кстати, у тебя был органит. где он? отдала кому-то?  как?? как ты могла его отдать. как ты могла не предусмотреть, что он  будет мне  нужен именно сейчас. я буду играть на органите, читать свои стихи а люди - смотреть на моих двуликих.

я слушаю ее и размышляю - невозможно не оставить. страшно оставить.  но невозможно не оставить.
 
ребенок твой испугался меня. я действительно такая страшная? ты скажи мне - я на твой взгляд сумасшедшая? может моя сестричка права? ей так хочется чтобы я была сумасшедшей. она же знает -  даже если я не сумасшедшая, из меня там сделают что ей надо - овощ и полную идиотку.

ленка говорю я. уже двенадцать ночи. может правда - спать?  скажи только - зачем ты убежала? потому что нету сил отвечает она. нет сил быть там. понимаешь. нет сил.
всю ночь я прислушиваюсь к ленке. не взбрело ли ей в голову сбежать из моей квартиры. или еще что-нибудь такое.

утром мы долго ищем одежду которая не спадала бы с нее. в конце концов она с удовольствием смотрит на себя в зеркало и говорит - очень прилично. очень. ты молодец. позвони кстати зинке и скажи что я ночевала у тебя. пусть не волнуется. потом добавляет - а ведь стоило убежать, чтобы узнать - есть  у меня подруга, которая в двенадцать ночи, накормит, спать положит и наутро оденет и снарядит. она благодарно обнимает меня и шепчет - как я тебя люблю. прости меня.

мама говорит мне сын. я хочу чтобы она никогда. никогда больше не приходила  в наш дом. я сегодня всю ночь не спал, прислушивался. понимаешь, ты ее знаешь давно. а я - вижу ее такой, какая она сегодня. и это - страшно.
хорошо, говорю я. я расскажу тебе о ленке.

но вместо того, чтобы рассказывать о ленке, вдруг начинаю говорить о себе. о том, как страшно когда  все отворачиваются. и   никто не подходит. потому что  считают что ты - причина смерти. и ты сама  так думаешь. и забываешь даже, что те, кто не подошел к тебе - с ним же вместе покупали эти наркотики. и ты чувствуешь себя прокаженной которую не выгнали из стаи, а просто оставили умирать на льдине. а сами курлыкая улетели в теплые края. чувствуешь себя отверженной из одноименного романа гюго хотя роман и в школе не читал. отверженной и землей  и небесами.

 знаешь, говорю я сыну, она вчера плакала. зачем говорит меня сюда позвали. я же не сама пришла. позвали, чтобы отвергнуть. я - отверженная. и это - самая ужасная боль. даже хуже той, которая в теле.

я  еще  долго-долго  что-то говорю ему. рассказываю как ленка познакомила меня с его папой. и какая она была раньше. и как она  отдавала все что у нее было - легко и радостно. и как трудно понять границы  между  нужно и  важно. между  можно и нужно.  как трудно понять человека, который не похож на других. хотя все мы -  отпечатки пальцев бога и ни один отпечаток не похож на другой.
сын слушает меня и даже  на свой мобильный не поглядывает, хотя телефон бесконечно тренькает полученными сообщениями.

он подходит ко мне обнимает и говорит - знаешь, мам, ты очень сильная.
а я начинаю плакать. плакать слезами вчерашней встречи с ленкой, слезами совершенного непонимания что правильно  а что неправильно, слезами вопроса что же делать и как  помочь. сыну. ленке. всем.  и говорю ему сквозь слезы - ну вот оно как получается.  и мы как два дурака стоим с ним  и такое чудесное между нами и мы с ним - как один двуликий святой. который одним ликом - в небо, а другим -  в землю. и я вдруг думаю - а ведь если бы не ленка то и не было бы этого сейчас.

двуликие. смотрите смотрите  сюда  где кончается небо. смотрите смотрите пристальнее на землю. смотрите и рассказывайте там - на небесах.  пусть никто никогда не скажет о человеке - слаб и виновен. пусть кто-нибудь еще, кроме человека,   попробует жить здесь как человек. тогда и поговорим.