на даче

Запах травы и неги
печалью сочится по венам,
и детские горькие слезы
у бабушки на чердаке,
так скоро закончится лето,
так мало осталось деревьев,
и некому будет спускаться
босому к бурлящей реке.
зажатый в кулак одуванчик,
мансарда, застиранный фартук
тв перед сном, как ни странно -
еще не боишься ничуть,
и взрослые шепчутся редко,
пьют чай с ароматной малиной,
зовут кота еле слышно,
твой сон опасаясь спугнуть.
в углу хорохорится лампа -
все дело здесь в напряжении,
ты слышал от дедушки утром,
но разве запомнится все?
и в старом серебряном зеркале,
с помехами на отражении,
быть может, спустя много времени,
лицо просияет твое.
сейчас ты заложник взросления,
крапивой колени исколоты,
на солнце светлеет пшеница
густых непослушных волос.
и мама с папою счастливы,
и так удивительно молоды,
что верится только в хорошее
без серых и черных полос.
Соседке по даче - семьдесят,
за этим - суть неизбежности,
Малюсенький дом с потолками
чуть выше ее головы,
и гибель родных чередою
без малой случайной погрешности
оставит на ней отпечаток
со смертью нелепой борьбы.
ты знаешь о страхе немногое:
что в школе зубрят математику,
что бабочке на подоконнике
осталась лишь пара часов.
звездой по имени солнце
зовется лишь тело в галактике,
и время еще не успело
в сухой превратиться песок.
война - хоть и дело не бравое,
но все же в обеденный час
не суп и компот, а кровавые
поджидали сражения нас.
мы бились, конечно, за истину,
но, верно, не знали о том,
как бывают от ужаса стиснуты
губы тех, кто уходит на фронт.
мы были в ту пору счастливыми,
даже думать не смели о том,
что однажды не выдержат жилы,
заметет наше счастье пургой.
и холодная дача завьюжена,
и война, в самом деле, идет.
так каких доказательств нам нужно,
мы же знаем того, кто нам врет!
так какой же чертовой матери
мы позволили себя обмануть?
вся система, как нищий на паперти,
себя пяткой устала бить в грудь.
мы желали себе настоящего,
еле слышного и столь нереального,
доверялись всему проходящему,
мимолетному и где-то фатальному.
так и счастье наше нелепое,
безрассудное да бестолковое,
неумытое и безбилетное
обобрало нас до целкового.
только детство в ладонях плескается,
не сдается да все ерепенится,
поседевшим котом утыкается
носом в щеку мне - одно не изменится:
я все так же робею от близости
милых сердцу друзей и товарищей
и скрываюсь за маской шутливости,
к несерьезности всех призывающей.
мне ладони согреть бы над пламенем
и с тоской разлучиться бессмысленной,
вслед за старым, потрепанным знаменем
заручившись отважными мыслями,
сделать шаг, каких сделал немало я,
но такой, чтобы было нестыдно мне.
наша храбрая детская армия
мне не раз приходила во сне.