1. Деревенский роман

                ДЕРЕВЕНСКИЙ РОМАН

      За открытым настежь окном, чуть ли не над самым ухом, громко закукарекал соседский петух, прервав мои видения… Слава Богу, это — сон, а не явь! На улице в это тёплое июньское утро уже рассвело, но само солнце ещё не показалось. Я улыбнулся тому, что этот приснившийся кошмар — всего лишь короткий сон, хотя со мною такое и бывало на самом деле. Было-бывало!.. Давно уже было. Я уж думал — забылось… Приоткрытым левым глазом я глянул на часы: пятнадцать минут пятого — можно ещё поваляться, понежиться. Закрыв глаз, я практически сразу же провалился в сонное забытьё… но мне опять приснилось, что я в каком-то афганском кишлаке склонился над обнаруженной миной, собираясь её обезвредить, а в это время из-за дувала в меня целится злорадно ухмыляющийся беззубый душман с редкой бородкой и в грязной чалме. Вновь я сам себя вижу в перекрестии чужого прицела… И снова я проснулся, но уже в холодном поту, после того, как душман положил свой палец с поломанным жёлтым ногтем на спусковой крючок американской автоматической винтовки М-16… Через минуту, прикрыв глаза, я попытался настроиться на другой сон, и тут же задремал.
      Не помогло… Раз десять, а то и больше, я вновь и вновь просыпался каждый раз на одном и том же моменте сна, и тут же пытался заснуть… Не получалось у меня, не помогала и аутогенная тренировка мгновенного отключения: подсознание работало отдельно… Когда петух второй раз проорал как оглашенный, то ему тут же ответила тягучим мычанием соседская корова Доня. Мы с ней вчера познакомились, когда она вернулась вечером с выпаса. У неё очень умные глаза. Посмотрев на меня, Доня как бы молча спросила: «Ну, что, приехал, значица? Соседями будем, значица? Вот и поживи чуток в деревне, командировошный. У нас тут — не то что у вас там. Только не шуми! Не люблю я шумливых-то!..»
      Всё! Сон мой окончательно пропал, как будто его Доня языком слизала. Ровно шесть утра. Я услышал, как соседка вышла из своего дома со звякающим пустым ведром и подбодрила Доню: «Иду, иду, моя красавица! Щас, возьму у тебя молочка-то, полегчает тебе, Донюшка ты моя… Подожди, Пётр Иваныч, не топчись нетерпеливо, покормлю я тебя чуть попозже...» Тут же раздалось недовольное квохтанье. Это, значит, соседка к своему петуху так уважительно обращается. Горластый это Пётр Иваныч, однако!
      Резко встав с кровати, я размялся в комнате, сделав пятиминутную бодрящую зарядку. Вспомнив злобно усмехающегося душмана, я весело показал ему язык. Надо же! Кому-то на новом месте снятся невесты, а мне приснилась эта нехорошая рожа душмана. И всё-таки, стало гораздо полегче и в голове, и на душе. Стараясь не шуметь дверной щеколдой, я вышел на крыльцо дома. Ах, какая благодать!
      Солнце, скрытое за деревьями, пробивалось сквозь листву золотыми расширяющимися лучами, отчего деревенская улица за калиткой казалась сказочной. Мимо калитки важно прошагал гусь… Э-э, нет, то — гусыня: следом за ней семенили стайкой гусята, стараясь не отстать от матери. Кошка моей хозяйки тёти Оли уже грелась на крыше навеса, под которым в аккуратных поленницах лежали берёзовые дрова. Кошка вчера вечером бесцеремонно разлеглась у меня в ногах и спала рядом со мной ночь, слегка урча. А вот когда мне снился душман, то её, вроде, уже и не было… Не помню. У кошки было странное имя — Мышка. Её так назвал из-за дымчатого окраса Мишаня — внук тёти Оли. Мышка, прищурив глаза, тоже наблюдала за миллиардами пылинок, играющих в лучах солнца, и лишь на пару секунд отвлеклась на меня: «А-а, это — ты?! Ничего, что сегодня ночью ты мешал мне спать? Надеюсь, я сильно не храпела? Привыкай, командировошный!..»
      Сев на ступеньку, я собрался было прикурить, но не стал. Во-первых, на голодный желудок курить вредно, особенно в такое прекрасное утро, а во-вторых, я только что сделал зарядку… в такое прекрасное утро... Я просто сидел и минут пятнадцать слушал звуки деревни. Сюда, по делам фирмы, я приехал вчера утром, но глава администрации тоже вчерашним утром срочно уехал в областной центр на три дня. Моё руководство согласилось продлить мне эту командировку в глушь до решения вопроса — подписания согласованных ранее с местной администрацией документов. На почте мне подсказали, что я могу остановиться на несколько дней практически в любом доме — надо только подойти к магазину и дождаться кого-нибудь из местных жителей… да хотя бы, вон — тётю Олю можно попросить. Мимо почты, находящейся в одной доме с администрацией, но имеющей разные входы, проходила женщина, и молоденькая почтовая операторша окликнула её. Тётя Оля любезно согласилась принять меня на постой (всё будет с кем поговорить). Мы с ней, вроде бы, были почти ровесниками, но я про себя решил её называть так же, как её все зовут в деревне.
      За спиной скрипнула дверь и рядом со мной на ступеньку села тётя Оля:
      — Не спиться? И то правильно: в такую погоду долго спать — грех!
      — Хорошо тут у вас!
      — Хорошо! — согласилась тётя Оля. — Но это летом только хорошо-то, а осенью да весной — грязища по щиколотку, а зимой — сугробами всё завалено. Был у нас свой старенький трактор «Беларусь», которым дороги-то чистили, да поломался окончательно в прошлу осень-то. Зимой было жуть непролазно. Вот, закупили, вроде, у вас тракторков-то, так, можа, получше перезимуем-то, чем в эту зиму. Да и в распутицу у нас без сапогов-то не пройдёшь: каша-малаша сплошная на дороге.
      — А мы для вашей деревни и подарок сделаем: один маленький мусороуборочный трактор наша компания решила подарить по программе поддержки деревни. Правда, ваш глава администрации ещё не знает об этом. А Вы, тёть Оль, не говорите ему ничего пока.
      — Ладушки, не скажу. Я с ним вообще-то почти и не разговариваю.
      — Что так?
      — А чё мне с ним разговаривать-то?!.. Это он пусть теперь со своей новой супружницей разговаривает, с Люськой-то, продавщицей нашенской. Выгнала я его из дому два года назад. Тридцать лет, почитай, прожили, а тут ему бес в ребро вселился: на сторону его к молодухе потянуло. Вот пусть теперь в стороне и живёт.
      Взглянув на тётю Олю, я не заметил на её лице никакой печали по ушедшему к продавщице мужу. Наоборот, она светло улыбалась, и её улыбка гармонировала со сказочным утром.
      — Расскажу я, коль тебе интересно, как мы разошлись. Но только ты меня не перебивай. Не люблю я, когдась меня перебивают. Сразу потом забываю, об чём говорила. Ты просто слушай и всё. Ладушки?
      — Согласен, тёть Оль!
      — Да и рассказывать-то нечего, вроде, — хозяйка усмехнулась сама себе. — Всё — как у многих. Хотя у нас, в деревнях, взаправду сказать, разводятся гораздо реже, чем в городах-то, но вот именно у меня этак грустно сложилось. Так ведь люди не зря же говорят: всё что ни делается — всё к лучшему. Одна закавыка: к лучшему — не у меня… Но я не жалею. Что случилось, то и приключилось. Значица, так Богу было угодно.
      Солнце стало подниматься выше крон деревьев, и сказочная красота из золотых лучей исчезла.
      — Я щас быстро тебе расскажу, а потом мы и завтрекать будем. Молочка свежего парного от Дони попробуешь.
      Доня, будто услышав, что её помянули, тут же промычала. Кошка Мышка на это мычание лишь повела ухом. За соседским забором нетерпеливо заквохтал Пётр Иваныч, ожидая кормёжки.
      — Во! Подоилась уже. Благодарит свою хозяйку-то.
      Заметив, что я тереблю сигаретную пачку, тётя Оля кивнула на неё:
      — Ты — кури, кури! Мой Витёк тоже курил… Тьфу, ты! Не мой он уже, да и не «курил», а курит и посейчас. Кури, меня не стошнит, привыкшая я к дыму-то. Витёк с малолетства курит; кашляет теперь, а курит. Раньше-то всё папиросы или самосад дымил, а щас сигарету изо рта не выпускает. Ты, эвон, лёгкие куришь, а Витёк всё крепкие смолит. Он и меня пытался научить курить, когдась я в девятом классе училась, а его как раз в армию вечером у клуба провожали, да не получилось у него научить — мне не понравилось, — тётя Оля весело рассмеялась, видимо, вспомнив, как это было.
       — Мы ещё тогдась и не знали совсем, что сойдёмся потом, когдась он с армии вернётся. Я хотела в техникум поступить какой-нибудь, но из-за замужества не стала образование получать. А потом и не до учёбы стало. Витёк был старше нас с Люськой на два класса. А мы с нею были закадычные подружки ещё до школы. И в школе вместе просидели все десять лет за одной партой. Мы и посейчас с ней дружим, вот только я к ней в гости теперь не хожу, а она ко мне заскакивает частенько. В нашу молодость-то клуб у нас в деревне как надо работал: кино, танцы по субботам и воскресеньям были. Хорошее время было, молодое. Щас нашенская молодёжь так не живёт. По вечерам телек цветной смотрют да к компьютерам своим прилипают, а на танцы не в наш клуб теперь ходят, а ездют на дискотеку в районный центр: садятся на машины да мотоциклы, и едут гурьбой. Клуб наш опустел, зачах… Приезжала, хотела возродить культуру в нашей деревне одна мадама с областного центра-то. Целый год тут задом провертела, да ничего у неё не вышло возродить-то, кроме одного: мужа мово с толку сбила. Романс у них, видишь ли, возник.
      — Роман, — решил я поправить тётю Олю.
      — Что?.. Ну да — роман… А ты не перебивай, я же просила! А не то сам за меня рассказывать будешь. ПонЯл?!..
      Мне пришлось лишь молча согласиться кивком головы.
      — В общем, застукали их дети в клубе-то возрождающемся нашем. Она — в нижнем белье — в узеньких… этих… стрингах соблазнительных, а он — без штанов перед нею… И смех, и грех… Вся деревня об этом сразу же и прознала. После этого позора я и прогнала Витька-то. Просился взад сколько раз-то, да не могу его уже принять: променял меня на молодящуюся воблу худосочную с рыбьими глазами да силиконовыми грудями. Вот пусть их и мацает!.. — тётя Оля усмехнулась и продолжила: — Была бы ещё красавица, не так обидно было бы, а то ведь — обычная бабёнка… Неделю он у неё прожил. Я ей и слова ни разу не сказала. Зато мужики нашенские достали её: идёт она по дороге, а те из-за своих заборов ехидничают: «А ты, артистка, всем разрешаешь потискать искусственные груди?..» и довольные, ржут своим шуткам. Но доконал её наш дедушка Семён. Ему уже за девяносто лет, участник войны он, но крепкий старичок ещё, и остёр на язычок. Зашла она в магазин, а там, окромя баб, и дедушка Семён хлеб закупал. Увидел её и громко спросил у баб: «Это вот она — артистка, что ли, с резиновыми титьками? Интересно мне очень, когда титьки сжимаешь, то они взад выпрямляются? А их лисапедным насосом, что ли, накачивают?.. А в какую дырочку насос-то вставляют?..» Бабы — ну, хохотать, а эта мадама — бегом с магазину-то… Пока Витёк был на работе, она собралась быстренько, да и уехала с деревни, лишь записку Витьку нацарапала, мол, её здеся не понимают и не любют…
      Тётя Оля немного помолчала, наблюдая за шустрым воробьём, дразнящим лежащую и не реагирующую на него Мышку, и продолжила:
      — Витёк в конторе-то своей с месячишко пожил один, помыкался, да и перебрался к подруге моей, Люське-то… Она ко мне перед этим прибегала советоваться: что ей делать, мол, жалко ведь мужика-то, пропадёт ведь один-то, да и не пьющий к тому ж… Ну, я и согласилась: хочет, так пусть забирает его к себе, но я к ней в дом — больше ни ногой. На том и сговорились. Ейный-то мужик помер уже давно — отравился водкой палёной в девяностые годы… Но Витёк и ко мне приходит, когдась меня в дому-то нету — мужскую работу какую-никакую сделать. Я — не против. А так мне и без Витька есть за кем ухаживать: дочка с внуком у меня… уехали они недавно… Но о них я попозжа  расскажу, коли тебе интересно будет.
      После недолгого молчания, чтобы как-то скрасить её грустные воспоминания, я решил открыть ей ещё один секрет:
      — Тёть Оль, а наша компания, кроме всего прочего, в качестве, так сказать, шефской помощи в вашей деревне и асфальт проложит по главной улице вплоть до дороги, ведущей в районный центр.
      — Взаправду?!.. Ой, какое доброе дело будет-то! А когдась это будет?
      — Уже к этой осени у вас заасфальтированная дорога будет, тёть Оль. Вот документы только подпишем и начнутся работы.
      — Можа, и маршрутку к нам какую пустют, а то и автобус,—  стала мечтать тётя Оля. — Так и деревня возродится наша. Витёк-то о дороге тоже, поди, не знает ещё?
      — Не знает.
      — И пусть не знает!.. Ох, и тяжело мне будет держать язык на замке-то!.. Ну, ладно, пошли завтрекать-то!.. Одними байками сыт не будешь…

                16.06.2015 г.