Булат Окуджава московский муравей

Мне нужно на кого-нибудь молиться,
Приспичило Булату – муравью
БЕЗ ПРИНУЖДЕНЬЯ в ноженьки валиться
Холопью веру выказать свою.
….............................................
И тени их качались на пороге,
Безмолвный разговор они вели    (неясно, чего ради им потребовалось заниматься  сексом на пороге)               
Уродливы и мыслями убоги,
Как гнусные двуногие Земли.
Парафраз песенки

Эта песенка Булата Окуджавы, вроде бы несёт в себе осторожную антисоветчину: Мол, вместо любви к Партии и лично товарищу Ленину, Сталину, Хрущёву, Брежневу и прочим властителям дум советских людей, ему, Окуджаве хочется молиться (ересь в СССР) не указанным товарищам, а заурядной самочке в лёгком пальтишке и стареньких туфельках, да, вдобавок ещё почему-то с обветренными руками.

(О себе, как литературном герое,  Окуджава многократно говорит: «но я московский муравей». В другой песенке наблюдается типичная «Поэтическая Амнезия», потеря памяти, которую я уже не раз замечал у многих поэтов, некая профессиональная болезнь. Поэты в самозабвении очередного сочинительства начисто забывают, ЧТО они писали несколькими строками раньше. Сначала он «московский муравей», потом, напыщенно воспеваю столицу, он говорит: «Ах, этот город, он такой, похожий на меня (муравья!!!). То весел он, то грустен он, но он всегда ВЫСОК!» В одном американском фантастическом ужасовике «ОНИ» нам показывают мутировавших от атомных бомб (американских, конечно, не советских!!!) муравьёв, которые  выросли до размеров многоэтажного дома! Так, Окуджава ЭТО имеет в виду, когда говорит о «Высоком муравье»)
 «И целовал обветренные руки, и старенькие туфельки её» (Глицерином, дамочка, пользоваться надо, тогда не будут обветренными!) Их, обветренных, целовать не очень-то удобно,  губы расцарапаешь, но грязные «туфельки её», которыми она ступала по заплёванному, загаженному тротуару Арбата – тут надо быть рабом в степени превосходной!
Но беда ГЛАВНАЯ в том, что пропагандируется опять ДОБРОВОЛЬНОЕ ХОЛОПСТВО. Не к власть имущим, так к примитивным инстинктам размножения. Причём, возводя предметы этого влекущего инстинкта до уровня Божества.
Свободы здесь, в этой «диссидентской» песне Окуджавы, ни на грош!
Холопство по собственному желанию автора остаётся, меняется лишь ОБЪЕКТ этого холопства.
15 VI 2015