школьные годы чудесные

Когда я мотал свой срок в пятом классе, 
давно, ещё при советской власти, 
мне вечно казалось что ад - это здесь.
Спасали лишь гонор, да детская спесь.
Уже Перестройка, Чернобыль и "Челленджер", 
а мне лишь побои - ведь хил был, и бледен же.
Порой всемером, аж устали вконец -
ногами по рёбрам, руками в торец.
Пинали и гнобили кодлой посменно:
зачем поперёк коллектива посмел я?
Нет правды нигде, и особенно дома.
Я чтил лишь соседа, Ольшангера Тома.
А мамка ругала, а отчим порол.
Увы, человечность - неверный пароль.
Но я не сломался, и я не простил, 
я местью свой путь из изгоев мостил.
И был терпелив, и молчком по затылку
горазд был ударить молочной бутылкой, 
а мог и в столовой плеснуть киселём:
зверёныш, я жил, окружённый зверьём.
Но время прошло – отвязались, отстали, 
хотя человечнее стали едва ли.
Всё просто: когда за спиною дерьмо -
уж лучше не трогать, пусть сдохнет само.
И тут же нашли ещё более слабых:
жестокость без смысла, победы без славы.
Но я не забыл, как из дёсен кровит,
и им по возможности ставил на вид -   
как больно быть битым, и горько - униженным.
Навряд ли по сердцу достоинства ниже нам.
Я выстоял, выжил без слёз и без сил, 
под сильных не гнулся и слабых не бил.

Забавно, теперь всё как будто и не было, 
Бог дал повзрослеть, но вот мудрости не дал нам.
И нет никаких тебе «ты уж прости»,
их совесть - в служанках у гордости.
Тогда не простил, и теперь не прощу.
За школьный мой срок - разыщу и втащу.