Прозрение

Мне песни пел упавший серафим
И сердце очарованно внимало;
Хоть глас его меня смял и смутил,
Но сердце его песни понимало.

Я зрел величие горних городов,
Прекрасный звон,глаголящих о Боге;
Строй херувимов светлый и святой,
Бредущий по невидимой дороге.

А с ними души светлые людей
Со славословием и вечной благодатью;
И сонные воители небес
Встречали нас могучей славной ратью.

Града чудесные и светлые огни,
Сиянье горних нив и трепетание;
Как проходили среди туч чужие дни,
Текло предвечное в моих глазах дыхание.

Он пел так яростно,так гордо и легко
О сладости,которую покинул.
Не обвинял бездумную судьбу,
Тот мир чудесный,кои он отринул.

В его глазах сплетались боль и тьма,
Безумие вздрагивало в каждом грустном взгляде,
И даже удивление порой
От тьмы,сквозящей в избранном наряде.

И темень крыл с оборванной каймой,
И кровью им омытые ладони...
Его несли разорванной грядой
Истерзанные тьмою злые кони.

И я увидел: в сумерках следы
На каменных надгробиях и плитах;
Нагроможденные камней чудных сады
На адских красно-темных монолитах.

Где души грешные бредущие впотьмах,
Не вопрошают,не злословят, - только стонут;
Но в медленных тягучих берегах
Они бредут,но не горят,не тонут.

Предатели,державшие кинжал,
С сожженными руками и глазами,
Стоят пред зеркалом,и смотрят сквозь себя,
И покрывают зеркала огня слезами.

Из них рождаются лишь змеи и лисицы,
И скорпионы,падают на руки:
Они не зреют,что они  творят,
Как изнывают от печали,и разлуки.

Иуда висельник страдает в пустоте,
И на коленях тихо молит Бога.
В его ладонях кровь от святых ран,
В глазах, - Его последняя дорога.

И серафим отдал мне свою боль!
Боль от падения,тьмы и сквернословия, -
Я погибал,и знал,что буду ввек
Страдать от мук и своего злословия.

Он был гордец,и он упал,как я!
И я бы пал перед тобою на колена,
Но нет прощения предателю во тьме.
Моя неисчерпаема измена!