СТР 61-66

Летает голубь тенекрылый,
как Демон суетного дня;
он напрягает в теле жилы,-
мол, не забудешь про меня...

Но белый голубок кругами
тень высветляет по мирам
и... прикрывая тень крылами,
сизарь, как тать упал к ногам...
               
...Строптива тень лишь в этом мире...
Браслет над женщиной завис:
мир миражем уходит вниз
и замолкает звук на лире...

Ни свет, ни тьма: рассвета час,
и всюду зыбкое пространство;
нет ничего, лишь постоянство...
Спокойно, тихо - вечный час...

Безмерен миг в разлете сути,
но где-то мнится огонек,
и вдруг, волна, с отливом ртути,
дугой развеяла дымок...

Вдали огонь недосягаем...
На лире тронута струна...
Родилась новая волна...
Там то, что Богом называем...

А здесь рождает суть искру,
даруя сгусток мирозданья...
Очнись, мужчина поутру,
возвысь в творениях мечтанья!


                61


Не женщину, так идеал
храни душа до самой смерти;
не то, там угнездятся черти,
и станешь сам себе вандал.
               
...Замкнулся круг - погасло око.
Стрекочет суетно сорока,
и листья падают под звук,
и спят тринадцать... Полон круг.

Но все настойчивее птица
и ничего уже не снится.
Ах, как на воздухе спалось:
в круизе лета, каждый гость.

Еще обрывки сна мелькают,
из чувств неясный ком свивают,
и странных взглядов полон двор,
и еле слышный разговор...

И лишь фонтан тому не внемлет:
И истукан устало дремлет.
В кругу взволнованных сердец
вьет листопад судьбы венец...

Венец на новые скитанья...
О, сон - мечты иль назиданья?!
В нем или разума хандра,
иль подсознания игра...
               
               





                62

            Сон второй


Предзимье. Дюжина на круге,-
как изваяния стоят;
тринадцатый в метельной вьюге
незримо крутит циферблат.

Покорны лица, ждут чего-то,
в лазурном сгустке бытия,
а в будущем кипит работа,
миг убыстряя, суть тая...

И все быстрей, быстрей вращенье,-
уже на круг пришлось возлечь:
о, не людское напряженье,
вопит молитвенная речь!

Вцепилась в цифры плоть земная,
но как слаба пугливость рук...
За кругом дверь открылась вдруг
и ждет, провалом изнывая...

Сорвался с круга в темень маг,
за ним разбойник, злобой наг.
Ученый ухнул в зев провала.
Бабенка бух, как не бывала...

Икнув, исчез дверной проем,
в неясный сон втянуло души,
и вот, покой времен нарушив,
летят в астрале вчетвером...               





                63


Минуя разность измерений,
влетели в даль былых времен:
мир до потопных поколений
четверку взял в ночной полон.

Объятья странственного смерча
ослабли, канув в зыбь воды.
Трава мягка, как гуттаперча,
и в звездах нет еще вражды.

Луна, в сиянии над полем,
к горам струит кисейный шлейф,
как дар Земле волшебным троллем,
частиц вселенной легкий дрейф.

Ночная сырость и прохлада
с ознобом требуют тепла.
Но вдруг, прозрачная громада
тяжелой поступью прошла.

Как студень в облике колосса,
с игрою бликов в глубине...
Бабенка в крик: - Ой, дурно мне!
Бандит: - Он кто? - вот суть вопроса.

Но точно знаю я одно:
идем за ним, пока темно.
...Шагнули следом все покорно,-
разбойник лидер здесь бесспорно.

Бежали берегом до скал:
пещеры яростный оскал
и свет огня, и тени, тени...
Туман и пар в недвижной лени.


                64


Бликует в зыбком свете грот:
в тумане алом скрыты своды,
струят по стенам тихо воды,
а в центре ад кровавит рот...

Клокочет магма у провала,
течет расплавами река,
вода шипит на сгустках вала.
взлетая в алость потолка.

Вокруг - подобье хоровода.
людей невиданного рода:
искрятся отсветы в телах,
блаженство в палевых глазах.

Вода с огнем - вот это баня:
слиянье супротивных сил!
Мольбой подземный Дух тираня,
заглавный жрец в кругу царил.

Молитва с воплями дельфина,
кита унылое нытье,
пещерное шаманство финна:
во лбу желаний острие...

И вдруг, молитва онемела.
ко входу жрец направил взор:
- Эй, кто там прячется, как вор,
какая тварь мешать посмела?

...Четверка вздумала бежать,
да ног застывших не поднять,
и всех невидимая сила,
сорвав с земли, жрецу явила.


                65


Надменный круг из сотен глаз
вогнали в коконы пришельцев.
О, монстры были в том умельцы,
и снова жрец явил свой глас:

- Что вижу я? Как пали люди:
для них вершина интеллект?
Ослепший дух в потемках блудит.
Вот, технократии эффект!

Как сжалась плоть, как потемнела,
каких болезней только нет!
О, мысль, чтоб ты онемела:
тобой они затмили свет!

Ослепли в нудном диалоге
наедине с самим собой,
а суть в Божественном чертоге
молчит смиренною рабой.

Вот вижу я, сей муж ученый,
он двигал к пропасти прогресс,
и мир понесся, как экспресс,
крылом железным окрыленный.

Он будет нам ваять горшки
к настоям трав и благовоний,-
в науке важны не вершки,
важней не знать земных ироний...

А это кто? Душа черна,-
напоминает пса Цербера.
Ого, померкла вся пещера!
Пугать им будем духов сна.


                66