живое

каждое похмельное утро
слушай the national на живое,
после разливного пива,
обернувшись в прохладное одеяло
жаркого утра покрытого москитными сетками
и продавцами детских игрушек,
как сектами.

расскажи мне секрет и как пахнет верба.
я герой вылезший из повести Эрнеста Хемингуэя,
а ты остриженная испанка с глазами чертенка
этого бесконечного лета.
в доме росли цветы,
запах и чувства измеряемы шагами
в пределах одного квадратного метра
под пристальным руководством мэтра
индустрии по производству
столовых ножей и пакетов.

нет пуска в небо этим ракетам,
небо лишь над Берлином,
покинутом звездами кварталом
африканского гетто,
бубонной чумы на живое,
у каждого второго в постели
и животе ножевое.
колотых, рваных ран лепестки
распускались инфузориями,
глаза детей похожи на плоды
переспелых ягод крыжовника,
их тела в заводских коридорах
лентой зажеваны.

постулаты покойников
улетающих в небыть
черным вороном.

из каждого сердца по обильному куску
гильдией медвежатников чувств
уже своровано.

темная башня прячет тебя от живого,
все глубже беря на живое,
зажимая грязной салфеткой твое ножевое,
тело дрожит, прячась в длинных и белоснежных
ногах твоих, сыпью, как белым снегом посыпанных.

эти раны - настоящая сыворотка,
кладу томное тело на ложе в расселине,
последняя ночь на земле,
так завещал Селин,
утопленники в этой пелене.

берешь меня на живое, а
я под забором,
подари мне дом под горою, 
до него на пароме,
там ждет падение
на живое,
подари мне один удар, ножевое,
в этих глазах моя радость и горе,
мое на живое.