О знакомстве моих родителей

О ТОМ, КАК ПОЧТИ 60 ЛЕТ ТОМУ НАЗАД ВСТРЕТИЛИСЬ
ИОАН (ЯН) АЙЗЕНБЕРГ И НАТАЛЬЯ КОГАН,
МОИ НЕДАВНО УШЕДШИЕ РОДИТЕЛИ
Краткий исторический экскурс

Частице славного народа,
Я вам пишу, родные, оду.
Б.А.

...Срезал Октябрь пласты уклада,
Тряслись воинственно приклады,
Железный конь страну топтал
И неизвестностью пытал.

Разруха, голод, продразверстка,
Агиток бешеная верстка,
Гульнув шикарно под конец
И куш сорвав, залег делец.

Энтузиазм и ликованье,
На светлый образ упованье,
Суровый быт, запретов ряд,
И все стремятся на парад.

Тридцатый год: не слабнут вожжи –
Немного раньше или позже
Коснулся нежный звук ушей
Двух тихо спящих малышей.

Их пеленали, обнимали,
Им по-еврейски напевали,
Желая счастья и добра,
И деток, как придет пора.

Семь лет прошло – и без оглядки
Вся детвора играет в прятки,
В войну, Чапаева, чижа...
Не пролегла еще межа,

Разбив семейный мир на части,
Но полон лист в секретной части,
И темной ночью или днем
Заходят «гости» в теплый дом.

Отца уводят, мать и брата;
Детей, не верящих в утрату,
В детдом сдают – а повезет:
В деревню тетка увезет.

В шести подъездах семьи жили,
В Москве Отечеству служили.
...Я помню мамин тот рассказ,
Как убывал шумливый класс

И как с портретами страницы
Летели на пол, словно птицы:
Страной взлелеянный герой
Чуть не сменил советский строй!

...Им повезло: тесак кровавый
Не учинил своей расправы,
И в годы те – отец и мать
Учились жизнь воспринимать.

Под гнетом теплилась культура:
Маршак - мотор литературы –
Создав издательство «Детгиз»,
В глаза смотрел - не сверху вниз,

Мечтал о жизни бурной, новой,
И нес совместно с Горьким слово:
«Творите с жаром для детей,
Пишите книжки всех мастей!»

Он был услышан: педагоги
Вели детишек по дороге,
И день за днем пытливый ум
Крепчал под грузом чувств и дум.

«Детгиз» жестоко разогнали,
По лагерям – одних прогнали,
Иным - влепили пулю в лоб,
Чтоб не повадно было, чтоб!

Звучит искристый Дунаевский,
Московский двор – Проспект ли Невский –
Все взведены, все на волне,
Поют о счастье и стране.

Уж приближались роковые
Проклятые сороковые,
Пылали хаты и поля,
Умылась кровушкой земля.

Привык народ к сирены вою,
Сгущался сумрак над Москвою,
И в Ополчение – чуть свет
Идет записываться дед.

Враг тягу к жизни не заглушит –
И «зажигалки» храбро тушит,
Забыв и завтрак, и обед,
Другой семьи отважный дед.

А дети малые и жены
В забитых донельзя вагонах
К Уралу мчатся, за Урал –
Восток страну в себя вобрал.

Цена войны неимоверна,
Погибло в пекле том – безмерно,
В местечках, гетто – всю родню
Уничтожали на корню.

Но вот, настал момент Победы,
В Москву пришли велосипеды,
Звонит в квартирах телефон,
Шипит трофейный патефон.

...Наташе с Яном - по семнадцать:
Пора начать определяться,
Сдают родимые мои –
Отец – в Цветмет, а мать – в МЭИ*.

Война не стала прятать жало:
Страна себя вооружала,
И вознесен сверх всяких мер –
Конструктор, летчик, инженер.

Была трава дождем полита,
По ней ползли «космополиты»**,
Чтоб не попасть в компанью к ним,
Кто мог – напялил псевдоним,

А кто не мог – того заломом,
Хоть без диплома, хоть с дипломом,
Шлют с глаз долой, пусть ты москвич!
Шуруй в глубинке и не хнычь!

В глубинке? – Стало быть, в глубинке:
Везде березки и рябинки,
Сорочий треск, лесной галдеж –
Но не роптала молодежь:

Летели радиосигналы,
Трещали радиоканалы;
Похожий на гигантский зонт,
Локатор щупал горизонт.

Там с Яном встретилась Наташа,
С тех пор пошло семейство наше;
Мы поколений держим нить,
Стараясь честь не уронить.


Комментарии для молодых читателей.

*Цветмет – Московский институт цветных металлов, его окончил мой отец.
Моя мать закончила радиотехнический факультет Московского Энергетического
Института, защитила кандидатскую диссертацию. – А.Б.


**развернувшаяся в 50-годы прошлого столетия борьба «с безродными космополитами»,  под которыми подразумевались евреи, привела к их массовому увольнению, арестам и негласному отказу в приеме на работу. Многие деятели культуры скрывались под благозвучными псевдонимами. – А.Б.

6 – 8 июня 2015 г.

Борис Айзенберг