Старец Иоанн

               
Шуршит словесная  полова.
Жужжит  желаний  мошкара.
Речений чистых, свежих, новых
Сегодня  меньше, чем вчера.
Увы, скудеют реки веры…
Покрылись илом  родники,
И горек хлеб, и небо  серо,
И вечно пьяны мужики…

Как истово за Русь молился
Печерский старец  Иоанн!
Из глубины  небесной  выси
Он был, как солнцем,  осиян
Лучами веры безыскусной!
Стоял в венце седых волос.
Не поддавался мысли грустной,
Не проливал напрасных слез.

Господь вложил слова и разум
В язык  любви, язык  добра.
Монах был мудростью помазан.
А слово правды - не игра
В  прекраснословье на амвоне.
В прекраснодушье на словах…
Священник жил  во время оно
С кровавой плахой в  головах…

Вкусив от лагерной баланды,
Познал  людской  лесоповал.
Простой, сермяжный  русский Ганди
На милость Бога уповал.
Молитва, тихая  молитва
За  всех - и жертв, и палачей…
Она отсеивала жито
От  сора подлых,  злых речей…

Тут в  кельях вечность поселилась…
Отринув  суетность и грех,
Промолвит старец  через силу:
Господь! Прими: я при дверех*…
В прохладе  глиняной  пещеры
Монаси спят, вкусив  покой…
Здесь будто  черной  смерти жерло
Господь прикрыл своей рукой.

Людская старость неизбежна.
Но розны старец и старик.
Наступит срок, все смежат вежды, -
Но просияет старца лик!
В любви, как в радостном горниле,
Восстанут все, кто гол  и рван.
Ведь  ради них  с сердечной силой
Молился  старец  Иоанн!
- - - - - - - - - - - - - - - -
* «Час призыва в вечность мне неведом, но близ при дверех есть…» -  слова православного старца Иоанна (Крестьянкина) незадолго до кончины