доктор Гаше

СТРАСТНАЯ ЖЕЛТАЯ НОЧЬ.
ПЬЯНЫЙ ЖЁЛТЫЙ РАССВЕТ.

ЖЕЛТУЮ ОСЕНЬ ПРОЧЬ
ГОНЮ Я УЖЕ МНОГО ЛЕТ.

МНЕ ЖЁЛТАЯ ГРУСТЬ ДАНА.
Я -СУМАСШЕДШИЙ ПОЭТ.

КСАНТОПСИЯ.Я БОЛЬНА.
КРУГОМ ЛИШЬ ЖЕЛТЫЙ ЦВЕТ.


 «Вместо того, чтобы впадать в отчаяние,
я избрал себе деятельную меланхолию…
надеющуюся, стремящуюся, ищущую …»

Винсент Ван Гог [Т. 1. С. 108. 2]

«Как прекрасен желтый цвет!» — пишет Ван Гог в Арле, щедро используя оттенки желтого на полотнах того времени. Однако пристрастие к этому цвету имеет сухое медицинское определение — ксантопсия. Есть версия, что этот недуг
развился вследствие хронического отравления настойкой дигиталиса, или наперстянки, которой Ван Гога длительное время лечили. Лечили, кстати, в основном проявления эпилепсии; точно же диагностировать душевную болезнь художника врачи не могут до сих пор, колеблясь между шизофренией и маниакально-депрессивным психозом. На последних работах Ван Гога желтого уже значительно меньше: возможно, действие дигиталиса нейтрализовал антидотами доктор Гаше, известный как гомеопат…
Направить брата к доктору Гаше, специалисту по нервным болезням из Овера, Тео Ван Гогу посоветовал Писарро. Винсент только что выписался из больницы Сен-Реми, где провел полгода. Приехал к брату в Париж — но большой город напрягал художника больше, чем когда-либо, и через три дня он отправился в Овер.
Доктор был большим любителем живописи, коллекционировал картины, поддерживал художников, многие из которых подолгу жили у него. Ван Гог и Гаше сразу сблизились, у них оказалось много общего, вплоть до внешнего сходства. Художник написал портрет доктора Гаше «с лицом цвета раскаленного кирпича» — впоследствии самую дорогую из когда-либо проданных картин. Они были похожи и тревожным, трагическим мировосприятием, неудовлетворенностью избранным делом жизни: теоретически они с удовольствием обменялись бы профессиями. И Ван Гог приходит к выводу, что его доктор «болен еще сильнее, чем я, или скажем, так же, как я. А когда слепой ведет слепого, разве они оба не упадут в яму?»
«Портрет доктора Гаше». История перепродаж этого полотна — тема для отдельного рассказа. Впервые портрет продала еще Иоганна; он побывал в руках массы людей — от недалекой студентки из Франкфурта, не понимавшей его ценности, до Германа Геринга, неплохо разбиравшегося в искусстве. Наконец, на аукционе в Америке запредельную сумму за портрет выложил некий японский бизнесмен Реэи Саито, через три года заключенный в тюрьму по обвинению в коррупции и умерший за решеткой.