Мы страстно любим вешать ярлыки...

Мы страстно любим вешать ярлыки,
Клеймить людей - знакомых, незнакомых.
С причинами, а чаще всё ж без оных.
Без поводов - оно даже с руки!

Блондинка пред тобой - глупа без меры!
А рыжая - гулёна, спору нет!
Вдова - так точно ищет кавалера!
Монахиня - так в голове - не вера!
Голубоглаза - с сердцем изувера,
И от поэтов в ней ума всё нет...

Мужчина пред тобой - альфонс, ну точно!
Старик вслед смотрит - бес ему в ребро!
Подарки дарит - затащить он хочет
В постель, и точно бросит. А хлопочет
Он за тебя - то не женится хочет,
А снова лишь развратницу для ночи
Он ищет. Карты вскрыли мне Таро!

Коль милиционер - всегда продажный,
Коли десантник - гад и бузотёр,
Тот гей - так испоганит детей даже,
Тот бабник - ничего мужик, хитёр.
Тот вор, разбойник - он измучен властью,
Тот бога почитает - он - святой,
Цыгане - украдут без слова "здрасте",
А немец - точно уж фашистской масти,
К стенке его, и кончен разговор!

Я знал светловолосых, от которых
В задумчивости шли профессора.
И рыжих знал, и скромности их полог,
Не исчезал ни ночью, ни с утра.

И видел вдов, мужьям до смерти верных,
Монахинь посвятее Римских пап,
Голубоглазых доброты безмерной
Ко всем, даже ко мне, хотя, наверно,
Её не мог я заслужить никак.

Мужчин я видел, коим жить за чей-то
Пускай и не мольбою взятый счёт,
Было противней, чем любить за деньги,
Или не верить людям в сновидения,
Иль за спиной на свой всё слышать счёт...

Я стариков знал люто горевавших,
И в каждой деве видевших дитя...
Которое навеки среди павших...
Сдавивших губы и горько вздыхавших...
И улыбавшихся, судьбе упрямо мстя.

Я знал мужчин, даривших без причины,
И тех, кто без намёков хлопотал...
Желали сделать радость те мужчины...
Так просто, пусть без видимой причины!
И про постель никто не вспоминал.

Людей в погонах видел я достойных,
И дрянь, клеймящую, что те закон хранят.
Видел солдат, как горный пик спокойных,
Надёжных средь снегов, барханов знойных,
В них, в ножнах, скрыт до времени булат.

И аморалней тот, кто к юбке каждой
Рукой и взглядом клеится, хвалясь...
Ну а разбойник... Он герой отважный,
Пока борец с системой сей продажной,
К вам (не дай бог!) заглянет в дом однажды,
Чтобы громить, калечить, валить в грязь...

И сколько дел поганей, чем в Садоме,
Творилось с божьим именем в устах...
И скольких же цыган мы запороли,
Что всё не можем их напиться крови,
Твердя: простим, тогда и нас простят...

Мы свято чтим и прошлое голубим,
Мы боремся с коричневой чумой...
Но забываем часто: все мы - люди,
И сколько зверств творили мы... Забудем?
Конечно, мы же "память опаскудим"!
Нам нужно пугало... Злой дух почти ручной...

Мы страстно любим вешать ярлыки,
Клеймить людей - знакомых, незнакомых.
Так проще разобраться, по канонам,
Любить и ненавидеть по законам,
Внедрённым в нас каким-то пустозвоном,
Кричащим, что мы все - не дураки...