Июнность

Город, покрытый зеленью абсолютно
весь. Невезение, выпрыгнув из комода
памяти, собирается к морю. На улицах многолюдно,
во дворах многодетно, по вечерам – многомордо
и алкогольно. Лето. Сезон гульбы
парами. Время открытий телам в бикини
тел Платона: брюшко расчерчено на кубы,
вкупе радуя глаз и ладошки любой богини
тактильной стереометрией. Объёмы иных полусфер
занимают мозги посильней квадратуры круга;
вдруг взыгравший гормон наполняет то парк, то сквер
адидас-блатняком с влажной мантрой «давай, подруга»,
передаваемой строго из уст в уста,
без посредников и влагоудерживающих агентов:
как привет Маяковскому с его парижскими ста,
как возмездие за пуританское рабство генов.

Клич свободы! Спартак, разбивающий черепах
легиона, позавидует равенству и бунтарским
настроениям эпохи, когда деятельность в черепах
раздаётся сугубо по плоскости меньшей тряски,
чтобы не укачало: сей функции служит рэп,
и его шаманские ритмы на зависть бубну
вызывают дожди в подмозговье – водянку реп,
годных разве что в кашу и патриотить тумбу.

Солнце с жёлтеньким прессом, как шутовской атлет,
тычет мышцей в окно, в календарь, словом – в отпуск. Припуск
на работу весь год; механический вкус котлет,
будто в фарше каким-то боком замешан примус,
а в начинке – его починявший; колотит в набат
будильник, зовущий на битву в четверть шестого;
всё как будто в тумане. Пора бы расправить бант
музыканту свободы, с полки схватить Толстого
Льва Николаича, но лучше всего – А. П.
Чехова, чей мраморный взгляд с-под пенсне всё время
ловил по дороге домой, не найдя в толпе
никого, с кем хотелось бы рядом висеть на рее
или попросту жить: без пиратского «на абордаж!»,
без охоты на левиафана. Пустынность трюма
тем и ценна, что ничего уже не продашь.
Только Маркс, заглянувший за солью, кивнёт угрюмо.

8 июня 2015