06. 06. К пушкинским дням, Архангельское

            
               
      ПУШКИНСКАЯ ОДА

Это едва ли не первое моё большое стихотворение.
Ему уже 62 года от роду. Почему я выбрал жанр
пушкинской оды? Ответ нужно искать в моём раннем
детстве. В шестилетнем возрасте я наизусть знал
вступление к "Руслану и Людмиле" и наполовину
сказку "О Попе и работнике Балде" и что-то из
"Золотого петушка". Но это стихотворение -
его напевность, благодарный ответ юному выпускнику
Царскосельского лицея за его "Старик Державин
нас заметил и в гроб сходя, благословил".
И ответ напевности его строк:

"Везде передо мной подвижные картины,
Здесь вижу двух озёр лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда...".

Мне повезло, в 1982 г.я с семьёй любовался
этими лазурными равнинами в окружении
какой-то волшебной предвечерней тишины.
С удовольствием обновляю публикацию именно
в приближающееся 6 июня 2024 г.
С чем поздравляю всех нас.


 АРХАНГЕЛЬСКОЕ
               

                Везде передо мной
                подвижные картины...
                А. Пушкин


Везде передо мной
                о ж и в ш и е  картины,
И дом, и парк, и тихие долины,
И сочный луг за хладною рекой -
Архангельское предо мной!
В его красе и золоте осеннем
Так шумно и так людно в воскресенья:
С утра народ толпится у музея,
Полна терраса и полны аллеи -
То смех, то крики, то гудки машины,
А к вечеру всё тихо и пустынно.
Туман холодный дали заслоняет
И сумрак ночи тени заступает.

Но днём, когда все линии видны,
Когда светло всё и играют краски,
Не нагляжусь я на его черты
И в сень аллей вступаю без опаски.
Кто зодчий?
        Кто сумел в пропорциях таких
Небрежно и легко объять пространство,
Все сочетав с природой в краткий миг,
И победив ее непостоянство.
Он совершенства дерзкого достиг,
На век соединив  и мрамор и берёзы,
И не сдержать  мне бег стихов моих,
И как здесь не запеть
                возвышенною прозой.

Бессилен я писать
                Большой террасе оду,
Здесь побывали тысячи народу,
Но ни один того не смог,
Пойдём в музей -
                искусств чертог.
Там и скульптура и картины,
«Пир Клеопатры» и «Руины»,
"Тальма-Нерон", стопа Помпеи,
«Письмо» и призрак Галатеи,
«Венеры спящей» глыба-плаха,
Да плачущая Андромаха.
Всего не счесть,
                сокровищ - масса,
И всё же это не терраса.

Она сбегает в дол,
                а там обрыв крутой,
Печальный луг, заросшие надгробья,
Церквушка с камнебитною стеной
На пышный парк взирает изподлобья.
А вот Юсуповны могила,
Ах, образ нежный, образ милый,
И этот край и дом мне мил,   
Что ангела любви взрастил.

Но образ мне иной
                дарит моя любовь,
Она так молода и так красива,
Она бывала здесь и будет вновь,
Дай бог, чтобы навек
                была счастлива.

Еще один и также мной любим,
Стоит в тиши у боковой аллеи,
Бегу прочесть стихи,
           что выбиты под ним,
И рядом постоять, немея.

Быть может кто-то донесет потом,
Что я его стихом воспел всё это,
И снимет с полки пыльный том,
И уличит бездарного поэта.
Но подражанье - не моя вина,
Ведь слог иной
         здесь, право, не уместен,
И пусть я тень усопшего певца,
Но перед памятником этим честен.


1962 г.
На фото знаменитая терраса
дворца- музея