Колдунья

Деревянным простым гребешком, что когда-то тебе я дарил,
Ты расчесывала водопад своих длинных огнистых волос,
Рассыпалась багрянцем искра, будто жар полыхнул из горнил,
Я колдуньей тебя называл, ты в ответ хохотала до слез.

Ты любила гулять по ночам, собирая росу на подол,
На поляне кружилась лесной, перемигиваясь со звездой,
Сочиняла стихи в тишине, в час, когда даже ветер умолк,
И протяжная песня плыла над заслушавшейся землей.

В твоем доме жил угольный кот - каждый волос чернее, чем ночь,
Из-под печки виднелся порой свет зеленых испуганных глаз,
Он боялся людей с малых лет, от чужих улепетывал прочь.
Натерпелась невинная тварь за "ведьмачий" и "адский" окрас.

На окошке - метелки из трав, и на каждой - кокетливый бант.
Ты окрест обошла все луга, собирая лечебный букет.
Деревенские знали, какой у тебя к знахарству талант,
А на коже атласной твоей рваный шрам посадил бересклет.

Мой беспечный и ласковый бес, порождение солнечных грез.
Ты бежала по мягкому мху под заливистый свист соловья,
И целуя так крепко меня под ковром из сверкающих звезд,
Ты была безупречно нага, и шептала "навеки твоя".

Благодарность людская черна - кто-то крикнул "колдунье - костер!",
И они обвинили тебя в том, что ты - порождение Тьмы.
Кто вчера приходил на порог за лекарством для братьев-сестер,
Тот сегодня рассказывал чушь о чертях, будоража умы.

Все забыто - спасенье детей, помощь в родах, заговор ран.
Каждый видит себя святым, очищающим землю от зла.
Все припомнили-и кота, и гулянья твои по ночам.
С гордо поднятой головой на рассвете к столбу ты шла.

Взвился дикий животный вопль, но никто не отводит взгляд.
У столба кружит танец смерти, рвется в небо до самых звезд.
Я останусь, покуда бревна до остатка не прогорят.
Рассыпается искрами уголь, словно пламя твоих волос...