Невыдуманные истории. Большой палец

   Лето того года выдалось до одури жарким. Мы с Ричардом вышли провести товарища в сторону дома. Мне, сказать по правде, не очень-то и хотелось шляться по солнцепеку, да Ричард уж больно настойчиво намекал на прогулку. Пришлось идти.
Дошли до супермаркета «Рост», стоим, прощаемся. Из-за жары людей на улице «раз-два и обчелся». Уже и руку с товарищем друг другу пожали на прощанье. Вдруг замечаем, что Ричард очень внимательно на что-то уставился и на его дожьей физиономии читается неподдельный интерес. Стоит и смотрит в одном направлении – брови и левое ухо приподняты, язык от жары высунул.
   Смотрим туда же… Напротив «Роста» полным ходом идет стройка – ставят бетонный забор.
   Ну ставят и ставят, эко дело! Но суть, ведь, в том, что пашут ребята по-взрослому! Стахановскими темпами, как раньше любили говорить. И жара им не помеха! А стоит сказать, что в те годы зарплату постоянно задерживали, а то и просто не платили, и потому рвения к работе у людей не наблюдалось. Приходим с товарищем к одинаковому выводу – кто-то хорошо проплатил! Оба мы со стройкой знакомы были не понаслышке, а потому и захотелось немного понаблюдать.
   А стройка, действительно, кипит! И не просто суматоха, а довольно выверенная и точная работа! Через пару минут стало понятно, что главным по суматохе был прораб, а вот собственно по работе – очень умелый машинист автокрана или, как принято говорить, крановщик. Кран работал на загляденье четко, лишних движений стрелой практически не делал. Одним движением бралась заборная секция, доносилась на место, устанавливалась и правильно удерживалась «внатяг» тросами, пока монтажники крепили ее к готовому забору. Поверьте на слово – такая работа довольно опасна и требует большого умения!
   Так вот: стоим, смотрим, получаем эстетическое удовлетворение. И от высокопрофессиональной работы крановщика, и от поведения прораба отдельно.
Следует заметить, что о таких индивидах, как прораб, у нас принято говорить «бывалый» – голос командный, как водится, с хрипотцой, физиономия красная и потная, то ли от жары, то ли от немалого рвения к работе, золотая фикса, то есть зуб, при разговоре на солнце поблескивает. Фигура коренастая – на земле стоит твердо. Хотя «стоит» в этом случае слово совершенно неподходящее. Прораб не стоял ни секунды. Бегал, кричал, суетился – руководил во всю мощь! Но никак не стоял. По ходу дела махал во все стороны довольно короткими, но мускулистыми руками. И постоянно поправлял оранжевую строительную каску, которая то и дело пыталась соскользнуть с его круглой, как шар, головы. Речь прораба являлась прекрасным образцом строительного сленга и, в частности, руководителей среднего звена. В подаваемых командах, кроме профессиональных терминов, постоянно звучали начальные формы широкоизвестных русских слов: е…, бл…, муд… и т. д.
   Повторюсь, что и без его суперактивного руководства работа спорилась, но… есть такое емкое слово – стиль. А стиль менять нельзя! Потому каждый молча продолжал делать свое дело.
   Правда, чувствовалось, что прораб и крановщик уже давно работают в связке. Команды крановщику подавались немного другим тоном, чем остальным, гораздо уважительнее. Крановщик же был полностью сосредоточен на работе, выражение лица его не менялось, лишь иногда сквозь сосредоточенность проскальзывала трудноуловимая тень легкого недовольства и вполне обоснованного желания опустить бетонную секцию на голову прораба. Но молчит и работает. Не отвлекается!
А тот что-то не на шутку разошелся (от жары, наверное) и уже посильней на крановщика покрикивает:
   - Я тебе «майна» показываю! Видишь, у меня большой палец вниз, на полшестого – это значит «майна», е… Опускай, говорю!
   Вскочил на лежащие в штабеле секции забора, приняв при этом гордую позу древнеримского патриция, а то и самого императора, решающего в этот момент судьбу поверженного на арене гладиатора не в пользу последнего и продолжает с горячностью втолковывать крановщику азы его профессии, не замечая при этом, что тот слегка поднапрягся! Наверное, и сказал бы в ответ прорабу что-то ласковое, соответствующее моменту, да вдруг тот резко замолчал и застыл в той самой позе, где большой палец вниз означает смертельный приговор несчастному.
   И ведь было от чего застыть!
   Со стороны Центрального рынка шли две девушки. Свободные, загорелые, ножки стройные, платьица полупрозрачные. Кто хоть раз в Харькове был, тот знает красоту наших девчонок! А кто не был, то заедьте и сами убедитесь. Идут, весело щебечут о чем-то, внимания ни на кого не обращают. Да вот только на них не обратить внимания невозможно!
   Мы с товарищем чуть раньше обратили, потом строители. И прораб, конечно же, обратил… Уставился на них в немом восхищении и это была абсолютно нормальная реакция нормального мужчины – понять можно. Но кран-то работает, крановщик «майнает», почти стокилограммовый крюк продолжает опускаться и бац ему прямо по башке! Прораб:
   - Е…! Ик!..
Ноги у него подогнулись, каска с шар-головы соскользнула и за ухо зацепилась и к блеску золотого зуба еще и блеск мокрой лысины добавился, такой же красной и потной, как вся его физиономия.
   Мы с товарищем и все строители пополам от смеха посгибались! А, кстати, видели когда-нибудь, как доги смеются? Во всю свою белозубую пасть. Незабываемое зрелище!
   Крановщик же спокоен, во всяком случае, внешне, и по-прежнему сосредоточен.
   Девочки: Хи-хи, ха-ха! – и дальше идут.
   Прораб похватал ртом воздух, пришел в себя, определил на глаз расстояние до уходящих девушек, выждал немного (в силу своего хорошего воспитания, наверное) давая им возможность отойти подальше. А затем разразился на крановщика таким фейерически многоэтажным матом, что развеял, если они у кого-то и были, абсолютно все сомнения в своей профессиональной пригодности! Свою изумительную тираду он закончил вполне логичным вопросом-криком:
   - Ты куда смотришь?!...
   Крановой, высунувшись из кабины, не менее логично в ответ ему:
   - Куда надо смотрю! У тебя же большой палец вниз, на полшестого, а ты куда смотришь?!

   Ричарду хорошо! Он быстренько сбегал к ближайшему столбу и поднял на него заднюю лапу, а нам с товарищем пришлось терпеть.