Собою из себя сияя

Не просто о живой и мыслящей стихии пишет Гавриил Державин в стихотворении «Бог». Державин пишет – о стихотворении-стихии, о стихотворении-Боге: «О ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, в трех лицах божества! Дух всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто все собою наполняет, Объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы называем: бог».
Мир, кажется, и начался с гениального стихотворения, когда в хаосе родилась гармония. Небытие устало – быть небытием. И этот порыв небытия выразился в стихотворении – в созвучии и взаимосвязи вещей. С чего другого мог начаться мир?
Мир начат со стихотворения – значит, изначально было задано стремление к совершенству, к созвучию сущего. Но совершенство недостижимо – стихотворение пишется, оно беспрестанно пишется. Войны, стихийные бедствия, счастье и боль человека, цветение цветов, созревание ягод, листопады – это стихотворение пишется; это – стихотворение-Бог властвует в себе самом.
Стихотворение-мир пишется само. «Божественный глагол до слуха чуткого» касается – это глагол поэтов земли беспрестанно касается чуткого Божьего слуха, доверчивого к слову поэтов, потому что они постоянно являют по-новому ему его мир. И мир не перестает твориться, то есть – стихотворение не перестает писаться.
Бог, открывающийся только в озарении поэта, открылся в стихотворении Державина. Озарение поэта изначально богоданно.  «Измерить океан глубокий, Сочесть пески, лучи планет Хотя и мог бы ум высокий, – Тебе числа и меры нет! Не могут духи просвещенны, От света твоего рожденны, Исследовать судеб твоих: Лишь мысль к тебе взнестись дерзает, В твоем величьи исчезает, Как в вечности прошедший миг». Державин говорит о мысли человека. Но мысль Бога, которая нисходит с небес стихотворением, как раз и являет и объясняет Бога. Такая мысль вечно нисходит вечными стихотворениями, составляющими основу мировой поэзии.
Творец позволил поэту многообразное приятие и выражение своего образа. Бесконечность приятия Бога поэтом необходима бесконечности самого Бога, который сам является бесконечным пространством.
Державин в XVIII веке обращался к творящей стихии: «Хаоса бытность довременну Из бездн ты вечности воззвал, А вечность, прежде век рожденну, В себе самом ты основал: Себя собою составляя, Собою из себя сияя, Ты свет, откуда свет истек. Создавый все единым словом, В твореньи простираясь новом, Ты был, ты есть, ты будешь ввек!».
А Державин это этого говорил стихии: «Ты цепь существ в себе вмещаешь, Ее содержишь и живишь; Конец с началом сопрягаешь И смертию живот даришь. Как искры сыплются, стремятся, Так солнцы от тебя родятся; Как в мразный, ясный день зимой Пылинки инея сверкают, Вратятся, зыблются, сияют, Так звезды в безднах под тобой». Таково – совершенное стихотворение, в котором есть взаимосвязь смыслов и звуков, текста и подтекста. Это нельзя создать искусственно, это невозможно сочинить.
Стихотворение дается поэту – как список со стихотворения-мира. Мир как стихотворение открывается поэту в его прозрении. А когда не дается такое прозрение, то, по словам Пушкина, «средь детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он» – поэт.
Совершенное стихотворение – это то, что существует всегда – в природе, и поэт его лишь извлекает, вызывает, вымаливает. Поэт открыт стихотворению, происходящему само по себе. Стихотворение не только существует, но и пишется – «себя собою составляя, Собою из себя сияя», как и сам Творец.
Державин узрел в природе свет Творца: «Светил возженных миллионы В неизмеримости текут, Твои они творят законы, Лучи животворящи льют. Но огненны сии лампады, Иль рдяных кристалей громады, Иль волн златых кипящий сонм, Или горящие эфиры, Иль вкупе все светящи миры – Перед тобой – как нощь пред днем». Миллионы светил – происходят из единого света Творца. Так же и множество написанных и пишущихся стихотворений – из единого стихотворения-Бога происходят. Каждое гениальное стихотворение – из Бога. Вот откуда – единственно – стихи. Такие стихи – после Державина – будет сочинять Пушкин.
А Державин стихотворением «Бог» обозначил программу и сущность вселенского бытия русской поэзии, выражающей божественную сущность живой и мыслящей стихии-стихотворения, являющей в мир это стихотворение. Державин своей одой Богу сказал о том, что стихия – есть Бог. И, возносясь в вечность, становясь самой природой, Державин «благословил» Пушкина и весь «золотой век» русской поэзии – на благодарное и гениальное родство со стихией.
Чтение стихотворения-Бога – есть одухотворенная жизнь мира. Мир живет в необъятном контексте вечно творящегося одного стихотворения, не противореча ему. Державин выразил место человека в стихотворении-Боге. 
 Пушкин – создатель абсолютного стихотворения – мог явиться только после оды Державина «Бог». Пушкин мог явиться после того, как «старик Державин» заметил и выразил то, что сущность Творца есть стихотворение. И «старик Державин» заметил в Пушкине того, кто на русском языке впервые вразумительно выразит стихотворение-Бога. И Державин «благословил» Пушкина не просто «в гроб сходя», а сходя-возносясь в бессмертие, а бессмертие поэта – одновременно длится на земле и на небе. «Твое созданье я, создатель! Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ податель, Душа души моей и царь! Твоей то правде нужно было, Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие; Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! – в бессмертие твое». Державин «благословил» Пушкина, возвращаясь в траву, ягоду, ветер, стихи.
Поэзия – не просто стихия, а поэзия – стихия, которая есть Бог. Поэзия происходит от чистосердечного замысла Бога, от созвучия всего сущего в природе, от стихотворения. Стихотворение и жизнь природы есть чистосердечье Божье, созвучие светил, связь миров. «Я связь миров, повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь – я раб – я червь – я бог! Но, будучи я столь чудесен, Отколе происшел? – безвестен; А сам собой я быть не мог».
Стихотворение сочетает в себе дух и плоть творения; стихотворение вбирает в себя мысль и плоть природы. Поэт был тучей прежде, а после станет травой. Державин тоже, как Кедрин в XX веке, мог в свое время сказать о себе: «И когда я говорю стихами – От кого в них голос и дыханье? Этот голос – от прабабки-тучи, Эти вздохи – от травы горючей!» И стихотворение Державина было шелестом травы, а потом станет камнем. Вернее, стихотворение Державина и прежде было одой травы – всемогущей стихии, ощущением травой себя – и царем, и рабом, и червем, и Богом.
Во всем живет Бог. Но в стихотворении Бог живет триедино – и разумом, и духом, и плотью. Державин спрашивает: «Отколе происшел? – безвестен; А сам собой я быть не мог». От Бога, который – вся стихия, значит, от камня, травы, тучи.
Для чего такое мироздание-стихотворение создано и существует? В чем смысл сущего? «Как капля, в море опущенна, Вся твердь перед тобой сия. Но что мной зримая вселенна? И что перед тобою я? В воздушном океане оном, Миры умножа миллионом Стократ других миров, – и то, Когда дерзну сравнить с тобою, Лишь будет точкою одною; А я перед тобой – ничто». Смысл сущего только в том, что все сущее есть Бог. Он позволяет себе главное – быть Богом; он и каждого человека учит – быть самим собой.
Из стихии состоит и поэт; именно в поэте она повторно становится звучащим стихотворением: «Ничто! – Но ты во мне сияешь Величеством твоих доброт; Во мне себя изображаешь, Как солнце в малой капле вод. Ничто! – Но жизнь я ощущаю, Несытым некаким летаю Всегда пареньем в высоты; Тебя душа моя быть чает, Вникает, мыслит, рассуждает: Я есмь – конечно, есть и ты!».
Вот он, выраженный Державиным, смысл стихии-стихотворения – быть Богом: «Ты есть! – природы чин вещает. Гласит мое мне сердце то, Меня мой разум уверяет, Ты есть — и я уж не ничто! Частица целой я вселенной, Поставлен, мнится мне, в почтенной Средине естества я той, Где кончил тварей ты телесных, Где начал ты духов небесных И цепь существ связал всех мной». Быть Богом – тогда все сущее будет на своем месте, все будет созвучно и необходимо друг другу. И будет такая точность, что невозможно будет ни что из сущего поменять местами, не разрушив мироздание, как невозможно поменять слова в стихотворении, не разрушив поэтическое произведение. Хрупко величие Божье, потому оно драгоценно, потому и долговечно. Дорожить величием Божьим учит Державин.
Державин завершает оду стихами: «Неизъяснимый, непостижный! Я знаю, что души моей Воображении бессильны И тени начертать твоей; Но если славословить должно, То слабым смертным невозможно Тебя ничем иным почтить, Как им к тебе лишь возвышаться, В безмерной разности теряться И благодарны слезы лить».
Только стихотворением можно почтить Бога, поскольку и Творец сам есть стихотворение. Только стихотворением – то есть им же самим – можно возвращаться к нему. Он узнает и примет только то, что является воистину  родным ему, – стихотворением. Из стихов растут цветы, деревья, травы, ягоды; шумят ветры, гремят грозы, сияют звезды. Потому поэзия только ими вдохновляется, только из них исходит. Бытие природы есть бытие поэзии. Мир держится на том, что стихотворение не перестает происходить.
Устает ли мироздание находиться в стихотворении? Но ему не дано знать никакого иного пространства, кроме стихотворного, не дано знать никакого иного времени, кроме вечности бесконечно длящегося стихотворения. Величие Бога и царя начинается с благодарно и смиренно осознанного поэтом ничтожества червя и раба. Уравновешивается бытие – в поэте, происходит гармония, происходит – стихотворение. Важно – не потревожить стихотворение в поэте; не поменять местами слова, метафоры. Державин не потревожил стихотворение даже беспокойной государевой службой.
Вот оно стихотворение самого бытия: «Я царь – я раб – я червь – я бог!». Полное созвучие сущего на свете. Это и есть стихия, это и есть стихотворение. Принцип стихотворения – есть принцип устроения мира. Мир устроен в Боге, а не в стороне от него.
Державин знает о непременном бессмертии: «Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! – в бессмертие твое». В бессмертие Отца Державин возвратился стихотворением, березовой рощей на Тамбовщине, где служил губернатором; возвратился Пушкиным и его стихами, величие которых предвидел.
Как изобразить Бога? Образ Бога явлен – в самом явлении стихотворения. Стихотворение о шелесте травы, сиянии звезды, грохоте грозы, благоухании цветка, скрипе дерева есть не только изображение, а само явление Бога, есть само пришествие Творца к человеку.
Пришествие Бога к человеку собой, своим звучанием являет и стихотворение, в котором человек льет благодарные слезы; и в котором молчит; и в котором говорит о том, что он – шелестит травой, а его самого заботливым дождем ласкает «прабабка-туча».
Кем станет Державин – после стихов? Одой Богу, которую бесконечно будут сочинять все грядущие поэты…