Экспертный обзор. Дмитрий Мурзин. Май-2015

Краткость и сдержанность обзора объясняется срочным отъездом эксперта в длительную командировку. Редакция благодарит Дмитрия за то, что даже в столь сложном рабочем графике он нашел время для БЛК, выполнил обещанное и сделал работу на должном уровне.

Экспертиза проводилась по обезличенным текстам, ссылки перед публикацией проставлены редакцией.

===========================================================

ОЛЬГА ХВОРОСТ "рисуешь..."
http://www.stihi.ru/2015/04/17/1447 отборочный тур для резидентов

просыпаешься, открываешь глаза - темно,
соображаешь, сомневаешься, чешешь репу,
берёшь краски, распахиваешь окно
и рисуешь небо,
голубое-голубое, огромное, без границ,
смотришь и думаешь - какое ж оно пустое,
берёшь краски и в небе рисуешь птиц -
примерно штук сто, и
беспокоишься - вдруг замёрзнут, погибнут вдруг,
пытаешься их согреть - не удаётся,
берёшь жёлтую краску, рисуешь круг -
чтобы было солнце,
теперь - порядок, собираешься наконец,
спешишь, шапку - на голову, ботинки - на ноги,
открываешь дверь, а там ничего нет...
и ты рисуешь дорогу.


Отмечу это стихотворение, не смотря на его шероховатости и среднюю звукопись. Оно случилось.
Впрочем, при наличии достойных конкурентов, я бы его отринул.

_______________________

АЛЕКСАНДР СПАРБЕР "Улитка и курица"
http://www.stihi.ru/2015/05/12/3263 отборочный тур для резидентов

                Александру Крупинину

 
В детстве я знал улитку по имени Дарья Ивановна –
тихая и скромная, она никому не желала зла.
Когда ее трогали пальцами, она забиралась в раковину.
Но в основном ползла.

А еще я знал белую курицу по имени Марианна Плевако –
та всё бегала и кудахтала – взволнованно и смешно, 
она была домашняя и послушная, как собака –
гребешок давала гладить и клевала из рук зерно.

Мы ее клали на спину, а вокруг рисовали мелом
(или даже карандашом) небольшой кружок –
и тогда она окончательно бледнела,
и всё никак не могла выйти за несуществующий порог.

А Дарья Ивановна тем временем добралась до подоконника
и по кирпичной кладке перебиралась в сад –
и всё так незаметненько, так скромно и тихоненько…
Но уже тогда было ясно, что она не придёт назад.

Мы выпускали Плевако, и она, радуясь вместе со всеми,
благодарная, кудахтала: кто не с нами – тот глуп! Тот глуп!
И вот так она в основном проводила время.
Последний раз я её видел, когда кушал суп.

А Дарья Ивановна всё ползла и ползла упрямо,
По осени, правда, она надевала пальто.
Последний раз её видели на западном склоне горы Фудзияма.
А больше не видел никто.


Симпатичная история. Плевако, правда, жалко.

_______________________

ЖЕНЯ КАЗАЗИДИ «Маме»
http://www.stihi.ru/2015/02/12/8647 номинатор Зиновий Антонов

Разливаешь по стопочкам клюковку, праздник сегодня!
Вспоминаешь бабулю, собес, полусгнившие сходни,
на которых  хозяйственным мылом за двадцать копеек
худосочные дети войны натирали, потея,
износившийся скарб, обветшалые брюки и платья.
Нищета унизительна, вот и ворчали: "Стирать-то -
стыдоба, а не то, что носить! Может справить другие?"

Желваки у отца-инвалида под кожей ходили,
но молчал и смолил самосад. Он, ей-богу, бы запил,
если б было на что. "Маньша, сбегай, купи пару капель".
Это значит - чекушку ему, а себе карамели.
Ну, так  пенсия - тридцать рублей, а чего  вы хотели?

На полмесяца хватит, потом всем гуртом на попутке
до ближайшего ряма, за ягодой (тоже не шутка,
по холодной, болотной воде да в худых сапожонках
и обратно с тяжёлым ведром восемь вёрст по щебёнке).

Нанимались куда только можно: посадки, покосы,
а зимой по соседям - распилим, расколем, наносим.
Что ж дивиться артритным ногам, все сказалось под старость.
-Бог с ним, с прошлым, давай, дочь, за праздник!
                Но я, задыхаясь,
выхожу на балкон, а навстречу мне тысячи окон.
Мегаполис не спит - пьёт, поёт, говорит о высоком
вифлеемском предвестнике и дорожающем сыре.
Возвращаюсь. Молчу.
                ...Мы забыли. Мы это забыли.
Нам уже не понять, что такое портки и портянки,
на полатях не спать, не едать с лебедою буханки,
за иконой не прятать рубли, не ютить похоронки,
не травить всей округою вшей и на танцах в сторонке
не стоять от того, что несёт и махоркой, и дустом.
 Рождество.
          Благодать.
               Мам, не плачь, твой Господь не допустит...


В подобных стихах всегда есть опасность сбиться в фальшь, пафос, риторику. Автор счастливо этого избежал. (хотя – «ютить похоронки», и подстава с «мегополис… говорит о высоком» - тем более до этого во всём стихотворении только единожды строка разбивала высказывание).

_______________________

ПОЛИНА СИНЁВА «Наизусть, минуя все алфавиты мира...»
http://www.stihi.ru/2001/11/05-319 номинатор Алексей Исхаков

***

Наизусть, минуя все алфавиты мира,
наклоняясь снова к своей природе,
перегнёшься через её перила:
не с того языка тебя переводят.

Взглядом до себя дотянешься, еле-еле:
облака внизу, туман, и уже светает.
Человек лежит на уступе пустой постели,
как из текста выпавшая запятая.


Почти всё на месте. Особенно «не с того языка тебя переводят».
«Почти»: если человек лежит на постели – постель не пуста.

_______________________

ГРУСТНАЯ НОТА «Безымянное»
http://www.stihi.ru/2015/01/06/3120  номинатор Зиновий Антонов

Я скоро женюсь.
Я водитель трамвая.
Я мамин единственный сын.

Царапала нёбо трава полевая,
шагали по небу часы.
Жила тишина между взрывом и пулей
под мерное пение ос.
И прятался день, чтоб его не вернули
считать свой несчётный укос.

А сон возвращался, живой, состоящий
из мамы, конфеты, борща,
трамвая, похожего больше на ящик
в зелёном плаще из плюща,
любимой, любимой, ещё раз любимой,
бегущей по буквам письма.

Горячие сны, словно россыпь рубинов,
а всё остальное – зима:
замерзла вода, зачерствела буханка.
Зато перестало болеть.

Я был женихом.
Я – водителем танка.
А я не успел повзрослеть.


До слёз. Но, на мой взгляд, первые три и последние три строчки должны быть прямой речью. В текущем написании, во вступлении вполне можно решить, что это один человек, а не три. Во всяком случае, я так и решил.