течение

Аптекарский безлюден переулок,
от Милионнной к Мойке вниз,
просторен, загнут, тих и гулок,
блестящ, звенящ, размашист, чист,
он даже днём окутан в сумрак,
как будто в воздухе повис.
Слетев к мосту над узкой Мойкой,
одетой в сумрачный гранит,
минуя серые постройки,
угрюмой влажностью облит,
к громаде в пряничной прослойке
выходишь к Спасу на крови.
Пронзая небо многослойным
цветным убранством куполов,
стоит он, вытянувшись, стройный,
молчит под шапкой облаков,
как будто скован давней болью,
так дивно ярок, но суров...
Втекаешь незаметно в Невский,
в бурлящий уличный поток,
теряешься в весёлом плеске,
хватаешь города глоток,
в витринном отражаясь блеске,
попав в вертящийся раёк!
Едва застынешь пред Казанским,
пред тяжкой, мрачной красотой,
перед величия убранством
тяжеловесной простотой,
столкнувшись с гордостью без чванства,
с архитектурной глубиной...
Как сладкий пряник для зеваки,
роскошен в тонко-золотом
неповоротливый Исакий.
Под куплом, как под зонтом,
сияет в горделивой стати
гранит семидесьти колонн.
И все они к Неве кренятся,
впитав её тугой простор,
неспешно, вежливо теснятся,
ведя протяжный разговор,
чтоб кораблями разгуляться,
в дали, что не охватит взор.
Вдыхаю воздух камневодный,
теку по Невскому к Неве,
чем ближе, тем ещё свободней,
к заливу - прямо и левей,
где под бескрайним небосводом
вода становится смелей!