Троица, дожди твои до срока...

*  *  *


Рвутся к небу - напряженье тока,
энтропия и цена бензина...
Троица, дожди твои до срока
осыпают белый цвет жасмина.
Троица, и всё-таки свершилось
Празднество - ветвями и громами -
чтоб взошла Апостольская милость
над семижды, над семью холмами...

А как спелась речь Святого Духа
с пешим ходом пастыря Андрея,
так и я, грозою-медовухой
надышавшись, во хмелю добрею
что ни год - в июньском переплеске,
в свежине-гульбе кленовой новой.
Сыплется жасмин и мака фески...
Но, вздымая купол Брунеллески,
день стоит, как запах хлеборезки,
дочиста промытый, лепестковый!





* * *



Что есть судьба? Что есть душа? - отвека
бездонный взор тревожных этих слов
лишает сна и мира человека,
и хлеб себе добывшего, и кров...
Опять в степи моей густеет вечер,
гнездовья птиц стихают в гуще трав.
Куманский камень-идол, мёртв и вечен,
темнеет, в плечи голову вобрав.

Звезда дрожит, чуть слышно корни дышат,
и ржой веков горчит полынный сок.
Размах небес Писаньем млечным вышит -
о том, что мир и проклят, и высок...
И здесь, среди немерянного края,
его волшбой полночною дыша,
я лишь одно неодолимо знаю -
что вправду есть судьба и есть душа!